Богдан, не скрывая охвативший его восторг, заявил, что в подземелье со множеством дубовых свай размером двадцать на пятнадцать метров стояли сотни бочонков золота, и им очень повезло, что бур оказался там, где их не было. Сотник взял несколько дукатов из пяти поврежденных временем бочонков и убедился, что все остальные тоже набиты золотом. Зрелище подземелья, в котором в свете фонаря желтый металл играл разными оттенками, было потрясающим, но Богдан все равно увидел на одной из бочек в углу небольшую плоскую шкатулку, которую взял с собой.

Максим осторожно открыл легкий деревянный ящичек, внутри которого лежал небольшой лист пергаментной бумаги с красной печатью Тайной Стражи гетмана Войска Запорожского. Историк осторожно направил на него свет фонаря, и у него тут же екнуло в груди – он узнал почерк своего предка, чья рукопись Тайной Стражи лежала у него в дорожной сумке. Увидев текст, Максим опять вздрогнул и тихо прочитал его вслух товарищам. Полковник Гевлич писал, что второй золотой тайник гетмана был заложен в его родовом имении. Историк посмотрел на Сотника и утвердительно кивнул головой – бочонки с дукатами следовало искать в его родном Белополье, очевидно, в тех самых Лисках, подаренных полковнику Петром Первым за его спасение из рук взбунтовавшихся стрельцов. Дело спасения Украины благодаря ее казацким героям получало прочный государственный и экономический фундамент.

Да, были люди в то великое время. Хранители, усталые и восхищенные, быстро добрались до вертолета, который стоял под охраной там, где ему и полагалось. Когда все вышли из машин, неутомимая Орна попросила товарищей посмотреть на свои смартфоны, которые все как один показывали начало четвертого, хотя дорога от Купища до Коростеня заняла не более двадцати минут. Подумать обо всем этом предстояло потом, а сейчас внедорожник с побратимами, шелестя шинами по асфальту, ушел на Переяслав, вертолет с братом Винцентом и Богданом взмыл в черное еще небо и взял курс туда же, а хонда с Максимом, Орной, Олесей и Диогеном выехала в Меджибож, до которого ей предстояло пройти двести шестьдесят километров.

Богдан Хмельницкий говорил, что дорогу героям всегда освещают молнии. Они и блистали за багажником быстро ехавшей Хонды, на западе, у села Купище.

От греха подальше хранители ехали не по главной дороге через Житомир и Хмельницкий, а через Новоград, Барановку и Староконстантинов. 26 марта, в пятницу в четыре часа утра, черная Ххонда в черной ночи быстрой пятиметровой тенью неслась на юг, прорезая предрассветную мглу светом фар. За рулем сидела Орна, усталая и счастливая тем, что они сделали, рядом с ней дремала такая же взволнованная Олеся, а Максим с Диогеном на заднем сиденье занимались царским подарком, который историку, Сотнику и Солохе сделал брат Винцент. Орденский смартфон был великолепен, обладал множеством необходимых искателям приключений функций, а самое главное – защищен от прослушивания электронными средствами, находившимися в распоряжении спецслужб Треугольника.

Рядом с Диогеном лежала бережно упакованная копия рушника бабушки Солохи, сделанная просто и со вкусом, искусно состаренная в стиле XVII века. Без нее в Меджибоже хранителям делать было нечего. Для проведения обряда рушник следовало незаметно забрать из музея, а затем также незаметно вернуть. Другим способом сохранить опасную тайну и избежать обвинения в мародерстве и грабеже музеев было невозможно. Богдан Хмельницкий говорил, что, бредя по болоту, чистыми сапоги не сохранишь, но хранители все равно пытались это сделать.

В половине восьмого Хонда вежливо въехала в Меджибож со стороны Шрубков и припарковалась на пустой площадке для туристических автобусов. Уже рассвело, и громада крепости высилась впереди, вызывая уважение. Хранители позавтракали чем им бог послал вчера в Диканьке, и сразу же позвонил Сотник и сообщил, что Переяслав только что отразил попытку штурма. Максим включил громкую связь, и хранители слушали слова своего друга, по-военному четкие и ясные.

Не успел Богдан помахать рукой брату Винценту, вертолет которого взял курс на запад, как начальник службы РЭБ взволнованно сообщил о том, что беспилотники у Мирного, Циблей и Семеновки передают картинку с колоннами автобусов в сопровождении полицейских машин, идущих к Переяславу. В шесть часов утра три тысячи остававшихся в городе добровольцев были подняты по тревоге.

Блокпосты у Гречаников, Малой Каратули и Гайшина сумели ненадолго перекрыть дороги тяжелой техникой, и этих минут хватило, чтобы силы исторического центра ощетинились копьями спавшего одетым гарнизона, предупрежденного о возможном штурме еще днем. Все понимали, что стрелять защитникам было никак нельзя, а как поведут себя нападавшие, не знал никто. С блокпостов сообщали, что в автобусах сидят молодики типичной наружности самого низкого пошиба, собранные с самых маргинальных помоек.

Автобусы остановились в Солонцах, перекрестке Новокиевского и Золотоношского шоссе, и Андрушах, и дроны насчитали их более ста. Шесть тысяч дешевых предателей родины с палками и воем побежали к валам и брамам, но тут же наткнулись на рвы, частокол и баррикады, защищаемые копьями в четыре ряда. Лезть на валы, прикрытые вставшими по боевому расписанию куренями, молодики с долетавшим от них перегаром не стали. Мосты через Альту и Трубеж были закрыты бетонными блоками и офицерскими отрядами с автоматами, а брамы на улицах Хмельницкого, Ярмарковой и Шевченко забаррикадированы бетонными блоками и надежно прикрыты лучшими куренями. Тысяча титушек вокруг валов и ворот орали, бросали камни и палки, на укрепления не лезли, и все это снимали монахи RTF и беспилотники в прямом эфире, который с восторгом и удивлением смотрела Украина.

Разведка КР зафиксировала четыре группы по десять хорошо экипированных бойцов в каждой, совсем не похожих на маргиналов. Эти очевидные мастера своего дела явно искали слабые места в обороне городского периметра. Через два часа воплей и никчемной беготни у брам и валов попытки титушек прорваться в Переяслав остановились. Защитники не дали вдвое большему количеству нападавших устроить показательные драки с переломами и кровью. На глазах смотревших эфир двенадцати миллионов украинцев намахавшиеся и наоравшиеся до хрипов молодики, стоимостью триста гривен в день каждый, сели в автобусы, которые тремя длинными колоннами стали уезжать от Переяслава. Их никто не трогал, но просто хриплыми голосами сегодняшнее дело для них не обошлось. Контрразведчики, снимавшие крупные планы нападавших, в течение суток опубликовали многие их профили на сайте Казацкой республики. Украинцы узнавали знакомых среди нападавших по всей стране и в каждой области создавали базы данных своих продажных, как грязные шкуры, титушек, которым никто не подавал руки.

Закончив рассказ, Сотник добавил, что в штабе пришли к выводу, что это была не только попытка напугать горожан, но и разведка боем. Очевидно, что гарнизон должен ожидать нового ночного нападения более профессиональных наемников, которое может случиться в любой момент. Вся страна видела, что защитники столицы Казацкой республики не применяли огнестрельное оружие и не сломали ни одного носа и даже пальца продажной босве и босоте. Организация обороны Переяслава, бескровная и надежная, произвела на людей колоссальное впечатление, и штабы КР по проведению Референдума, которые теперь никто не мог тронуть, получили тысячи новых добровольцев.

Богдан, узнав как дела у друзей, пожелал им успеха и отключился. Часы показывали девять, и хранители, впечатленные рассказом Сотника, видели, как в ворота через фортку один за одним входили немногочисленные сотрудники музея, до открытия экспозиций которого оставался еще час. Максим и обе панны еще раз обсудили свои ближайшие действия и от всей души пожелали себе найти заветный рушник.

Наконец башенные часы ударили десять раз, и трое хранителей, с трудом изображавшие туристов после волнительной и бессонной ночи, купили билеты и вошли в крепостной двор. Идти сразу в Музей рушника было, конечно, нельзя, и хранители поднялись на мощную угловую башню. Посмотрев с двадцатиметровой высоты на древний поселок из маленьких одноэтажных домиков с ухоженными огородами, туристы спустились вниз и, оставив справа страшный, как ужас, музей Голодомора, от посещения которого в прошлый приезд волосы у историка встали дыбом, вошли в меджибожский филиал Переяславского Музея украинских рушников. В большом и холодном зале от пола до потолка аккуратно висели старинные домотканые красавцы, от которых невозможно было оторвать взгляд.

Музейщица в теплой гуцулке проверила билеты и начала экскурсию. Максим не спеша подошел к лестнице в полу, которая вела в подземный ход от крепости к Бужку. Убедившись, что его дверь не будет серьезной помехой при необходимости им воспользоваться, Максим вернулся к паннам, удивляясь умению вошедшего вместе с ними огромного черного кота быть незаметным. Разговор знатоков вышивки был интересным, но рушника бабушки Солохи в зале не было.

Олеся попросила показать ей старинные рушники с особым узором, в котором внутри основных были еще одни маленькие стежки, и музейщица повела их в запасники, состоящие из двух небольших комнат. В центре первой на большом столе лежали старинные рушники, приготовленные к реставрации. Олеся и Орна подошли к столу, и по их вздрогнувшим спинам Максим понял, что в холодной комнате стало горячо.

Попросив разрешения, Олеся взяла в руки лежавший на столе справа рушник и аккуратно развернула его. На белом фоне были вышиты мужчина в шапке и женщина с поднятыми руками, а по углам были видны ромбы и косые углы. Олеся посмотрела на Максима, опустила ресницы, а музейщица заметила, что этот экземпляр был изготовлен в первой трети XVII века на Полтавщине.

Необходимо было убедиться, что в запасниках второго такого рушника больше нет. Панны не спеша осматривали запасники, а Максим нашел глазами материализовавшегося в комнате Диогена. Не успели Олеся и Орна положить на место последнее полотенце из коллекции, как огромный черный кот замяукал у двери в запасник. Удивившаяся музейщица шикнула на него, кот опять мяукнул в ответ, и началась короткая погоня, в результате которой незваный четвероногий гость был отправлен из музея во двор. За данные хранителям полминуты рушник бабушки Солохи и его копия поменялись местами, и дело было сделано. Туристы поблагодарили экскурсоводшу и вышли из музея. Идя к выходу, все трое чувствовали себя неуютно, особенно Максим, державший бесценный рушник за пазухой своей куртки. Не каждый день приходится подменять музейные вещи, хоть и свои для благого дела и с возвратом.

Когда за хранителями закрылась дверь крепости, в их головах внезапно раздался голос Диогена, явно довольного своим дебютом. Кот уверенно заявил, что теперь тайна древнего морока будет наконец разгадана, и добавил к сказанному цитату Максима, не раз говорившего, что там, где нет закона, нет и преступления. Олеся, первый раз услышав говорившего в ее голову кота, пошатнулась и чуть не упала с подъемного моста и была вовремя подхвачена Орной.

Было начало первого, когда друзья сели в дождавшуюся их Хонду и выехали из Меджибожа на юг. Проехав сто пятьдесят километров мимо Хмельницкого и Каменца, хонда через два часа остановилась у дежурного ведьмина поста на Подолии. Хозяйка хутора близ Княжнино ведьма Аделина, чем-то неуловимо похожая на Солоху, возможно, знанием нечеловеческих тайн, предупрежденная об их приезде, радушно накормила гостей обедом. Вскоре все пятеро сидели вокруг чистого прямоугольного стола, на котором бережно был разложен рушник.