Ученики приняли ложь за правду, я знал, что личей не могло быть много, и поэтому с нетерпением ждал когда лекция будет окончена и я с Миуюки уйдём в её кабинет.
— Сегодня состоится рейд. — Тихо проговорила мама, когда мы зашли в её кабинет, находящийся в подвалах академии. — В катакомбы начали проникать шпионы, и они могут потревожить спящих личей в тронном зале. Король объявит вечером о том, что он желает начать охоту на мертвых и на сокровища, которые они охраняют.
— Я участвую? — Твердо спросил я и увидел, как блестят глаза моей матери в тусклом свете лампы.
— Да. — Тихо ответила она. — Все закончится этой ночью.
В наставшей тишине в моей голове пролетела немного безумная мысль, хотя возможно это просто воспоминание:
— Ставки сделаны, ставок больше нет. — С грустной улыбкой произнес я и, подойдя к своей маме, обнял её.
Конец двенадцатой главы.
Глава 13
Я печально смотрел в небольшое серебряное зеркало, которое висело в кабинете матери, и видел себя, вытянувшегося в высоту, похудевшего и жутко боящегося спускаться в катакомбы. Да, я не трус, и мне не надо было никому ничего доказывать, но я вновь иду во тьму катакомб навстречу ужасу, который не раз мне снился. Место на спине, куда вонзался меч — все еще болело, руку, покрытую черными венами — ломило. А в моих глазах неярким огнём светилась надежда в том, что все завершится хорошо. Часовой разговор с Миуюки дал мне многое, кроме ответа, что у нас все гарантированно получится, и никто не умрет.
— Альмонд, ты готов? — Донесся из-за двери встревоженный голос моей мамы, ожидающей меня, и я, осмотрев свое нехитрое вооружение и спецодежду, направился к двери.
И еще разок, взглянув в зеркало на себя, я улыбнулся своему отражению, ведь помня о прошлом разе, я могу измениться внешне не в лучшую строну. А может, и не вернусь никогда, не станет меня там, в катакомбах, как может не стать и Миуюки и моего отца.
Взявшись за ручку двери, которая вела в коридор, где меня ожидали мама с папой в полном боевом вооружении, я не сразу решился открыть дверь. Во мне проходила внутренняя борьба, я мог отказаться от спуска в катакомбы, и это право дали мне как мои родители, так и сам король. Что такое — раз за разом смотреть в лицо смерти? И главное, зачем? Почему должен идти на погибель именно я?
Через открытое окно полуподземного кабинета доносились далекие голоса, в них не было ни горя, ни страха, и где то там, в вечерней тишине, в километрах от меня, смеялись дети. Чем не причина? Жизни других взамен на всего лишь возможность, что умрешь ты сам. Думаю, это стоит, чтобы рискнуть, и поэтому уверенно потянул ручку двери на себя.
— Я готов. — Проговорил я, когда открыл дверь и увидел своих родителей в полном боевом облачении — мама как всегда в черной кожаной броне, а отец — в своих вороненных стальных латах и только топор сменился у него в руках. Подарок Хель пришел в негодность, как сказала Миуюки, он предназначался для живых, а не для мертвых.
— Готов он! — Недовольно пробурчал отец, придирчиво осматривая мою экипировку. — Так эти кинжалы никуда не годятся, примерь этот пояс.
Я осмотрел пояс, который был полон небольшими метательными ножами, и один странный кинжал с гравировкой, также присутствовали и пузырьки с эликсирами под мою дозировку.
— Ты же помнишь, сынок, что красная — это от ран…. — С доброй улыбкой проговорил мне отец, протягивая пояс, который мне предстояло надеть.
— А желтая от боли, черная же для… — Начал было говорить я про яд, который убивал моментально, чтобы не мучиться, когда понимаешь что все, обратного пути нет.
— А вот черную не трогай, пусть висит, у наемников в пустынях всегда три, вот и я положил, когда делал тебе пояс. — С доброй улыбкой проговорил отец и направился к выходу их академии.
— Когда спустишься в катакомбы, помни, что твоя жизнь дороже всего на свете для меня и Альрика. — Проговорила мама, когда отец ушел достаточно далеко, чтобы не слышать нас. — Если с тобой вновь что-то случится, то мы этого не переживем. Береги себя в первую очередь, в рейде не место для детей, даже не вздумай геройствовать, как в прошлый раз с филактерией.