— Ты не перестаешь меня удивлять, — проворчал он, когда поравнялся с Грубером и Занозой. — Вот, положа руку на сердце, я думал, что ты ее ударишь. Во всяком случае, с Радисткой ты поступал именно так.

— Не тот случай и не та женщина, — Грубер внимательно осмотрел Снегиря. — Что с рукой?

— Подозреваю, что вывих, — Снегирь повернулся лицом к площади и принялся внимательно осматривать доступное его взгляду пространство.

— Покажи, — Грубер довольно бесцеремонно вытащил поврежденную конечность из косынки и принялся ощупывать. — Точно вывих, — Грубер зафиксировал плечо второй рукой и еще больше согнул в локтевом суставе руку Снегиря.

— Ай, ты что делаешь? Больно же! — Снегирь дернулся было, но Грубер держал крепко.

— А ты потерпи. Не знаешь что ли, что вправление вывиха — дело неприятное и болезненное? — Грубер еще больше согнул его руку и слегка повернул. Раздался щелчок, Снегирь закусил губу от прострелившей до кончиков пальцев боли, а потом почувствовал, что боль уходит. — Ну вот, а теперь давай, суй свою клешню обратно в косынку и живчика глотни, через пару часов пройдет.

Отодвинув Занозу, Грубер подошел к двери.

— Знаете, а ведь это не самое лучшее место, чтобы пережидать потенциальную опасность, — он поморщился. — Лично у меня этот музей в тот раз вызвал совершенно необоснованный страх, просто вселенский ужас, до запора. Но, с другой стороны… — Грубер бросил взгляд на Снегиря, — этому кренделю нужно время, чтобы восстановиться. Все-таки двумя руками удобнее отстреливаться, так что… — он толкнул дверь, навалившись на нее, и дверь с легким скрипом начала открываться. Оказывается, Заноза умудрилась ее закрыть, перед тем как повернулась к Груберу. — Заходите, найдем какой-нибудь не внушающий ужас кабинет, посидим, успокоимся, расскажем друг другу, что потеряли в этом стремном месте, и подумаем, что нам делать дальше.

Он первым зашел внутрь. Снегирь, переглянувшись с Занозой, вошел следом.

— Он всегда такой? — прошептала ему на ухо девушка, когда дверь за их спинами начала медленно закрываться.

— Это он еще душка и в хорошем настроении, — хмыкнул Снегирь. — Как же я все-таки соскучился по этому сукину сыну. Эй, Грубер, а твоя воображаемая подружка все еще с тобой?

— Да куда ей деться? — Грубер вышел на середину полукруглого холла, и, наклонив голову, пристально посмотрел на плитку, которой был выложен пол. — А в прошлый раз это был «Ночной дозор», — проговорил он задумчиво.

Только после его слов Снегирь обратил внимание на то, что пол представлял собой огромную картину. Приглядевшись, он даже узнал полотно, с которого была снята эта странная копия.

— Это Пампени Батони «Диана и Купидон», — задумчиво произнес Снегирь.

— Да, — Грубер быстро взбежал по лестнице и сверху принялся рассматривать картину. Заноза решила присоединиться к этому странному приятелю Снегиря, тем более что название картины, которое произнес Снегирь, ни о чем не говорило девушке. Она поднялась на ту же ступеньку, что и Грубер, и посмотрела вниз. Ничего сверхинтересного она не увидела, ну подумаешь, толстая полуголая тетка… Внезапно она услышала, как Грубер пробормотал. — Он прекрасна.

— Ты считаешь эту… хм… Диану красивой? — задала она чисто женский вопрос, не до конца понимая, зачем ей нужно знать на него ответ.

— Да, — Грубер облокотился о перила, продолжая рассматривать Диану. — Она очень красивая. Юная девственница — воплощение мечтаний мужчин. Диана — богиня, она не может не быть красивой, — произнося последнюю фразу, Грубер усмехнулся. — Снегирь, если тебе не надоело стоять прямо на заднице Купидона, то, может, уже поищем приличное место для отдыха?

— Тогда спускайтесь, — теперь уже Снегирь мог позволить себе ухмыльнуться. — В музеях кабинеты на первом этаже чаще всего располагаются.

— А ты откуда знаешь?

— Какая разница? — пожал плечами Снегирь. — Знаю и все. — И он, повернувшись, направился куда-то вбок. Грубер только сейчас заметил немного в стороне незамеченную прежде дверь. Положив руку на рукоять кинжала, он быстро спустился обратно в холл и ускорил шаг, догоняя Снегиря.