Одна лишь мысль об этом заставляла его член твердеть. К коже приливала кровь, свет змеился и искрил как сердитый, раздражённый разряд электричества.

Gaos. Он не мог сейчас начинать думать о сексе.

Правда не мог.

Но он мусолил эту идею.

Он мусолил её, зная, что не сделает этого, понимая, почему не сделает этого. Понимая, что покаяние — это такое же условие, на котором Шулеры его отпустили… на котором Галейт его отпустил в рамках соглашения с Вэшем не приходить за Ревиком после его дезертирства. Понимая, что он не пригоден для жизни в бегах, как и для жизни монахом.

Понимая, что это не истинная причина, просто ещё одна дерьмовая история, которую он скармливал своему эго, чтобы оно умолкло.

Ревик всё ещё проделывал этот свой еженощный ритуал, когда достиг до двери похожей на пещеру камеры…

…и застыл.

Его свет метнулся вперед, подтверждая то, что он почувствовал.

Кто-то его поджидал.

В его комнате кто-то был.

Кто-то незнакомый.

Глава 3. Запрос

Ревик переключился в режим разведчика. Перемена произошла быстро — так быстро, что его разум не успел сформулировать ни единой сознательной мысли.

Его свет включился в режим оценки.

Затем, почувствовав, что внутри этих каменных стен находятся разведчики, а не монахи, aleimi Ревика ожесточился, переключаясь в более агрессивную форму самообороны.

Конечно, при этом от него не ускользнула ирония — даже когда он ненавидел свою собственную жизнь, какая-то часть его боролась за её защиту с бдительностью, граничащей с патологией.

Несколько нюансов относительно быстро успокоили эту повышенную бдительность.

Кто бы ни ждал его там, они не пытались спрятаться от него. Они также не пытались скрыть свои сканирования, что в этикете видящих являлось более-менее вежливым способом приблизиться к свету незнакомца, когда вы хотели узнать о нём больше.