Пленный непонимающе посмотрел на Максима.

- Как где? Как обычно.

- Как обычно – что?

Арчер подошел к Максиму сзади и положил руку на плечо.

- Как обычно, это значит, что они перебили экипаж и отправили тела за борт. Всех. У операции не должно было остаться свидетелей.

- Забери бортовой журнал «Звезды». Переведи пленных на «Корыто» и посади в трюм. Проконтролируй, чтобы этот – Максим ткнул пальцем в «языка», - дал отсюда сигнал об успехе операции. «Звезду» на автопилоте направить к Аляске.

- У нас не хватит припасов на всех.

- Провизию возьмем на «Звезде».

- Хорошо.

Арчер не спорил с Максимом. Он принял тот факт, что Максим начал отдавать приказы совершенно органично, как будто, так и должно было быть.

- Вы слышали, что сказал мистер Токарев? – крикнул он абордажной команде, - тащи всю эту падаль в трюм! А ты, - он взял за шкирку пловца, - за мной в рубку.

- Последний вопрос, - уже в спину прихрамывающему пловцу крикнул Максим, - Почему ты, русский, служишь каким-то прохиндеям? Почему не родной стране?

Коваль обернулся. Сначала Максиму показалось, что он видит в глазах пленного ненависть, но когда Коваль ответил, Максим понял, что ошибся.

- Я – не русский. Я – галичанин. Если бы я поймал тебя, то я бы отрезал бы тебе руки, ноги, уши и член. Я довез бы только то, что нужно заказчику – голову и язык. А потом, когда ты бы уже не был нужен, я отрезал бы тебе голову и играл бы ей в футбол. Понял?

Максим вспомнил толпы украинских националистов по аляскинскому ТВ и кивнул. Большая ошибка и дурацкий вопрос.

Это не была ненависть, хотя и было очень и очень похоже. Это была всего лишь переросшая все пределы, гигантская, чудовищная смертельная зависть. Зависть неудачника.