— Я работаю допоздна. А когда приеду домой, то извещу местных копов. Все улажено.

— Только обязательно им позвони, — голос у него стал твердым. — Чем больше я думаю про то, что ты ходила к Смиту вчера одна, тем больше понимаю напрасно это. Ты могла оказаться в доме, когда его пришли убить. Тогда заодно и тебя убили бы, как убили Марка Янга заодно с Хаскеллом.

Джефф дал отбой, обещав, что перезвонит Кэрри после встречи с Арноттом.

Было восемь вечера, когда Кэрри наконец закончила готовиться к очередному делу для слушания. После чего потянулась к объемной папке дела Риардона.

Она пристально всматривалась в фотографии убитой. В письме доктор Смит описал, как он вошел в дом тем вечером, когда обнаружил труп Сьюзан. Кэрри закрыла глаза, представив жуткое зрелище: она входит и видит тело Робин. Смит говорил, что специально спрятал карточку со словами песни «Стань моей, моя нежная роза», потому что был твердо убежден — Сьюзан убил Скип в припадке ревности, и доктор не желал, чтобы тот легко отделался. Пусть получит на всю катушку.

Кэрри поверила Смиту — перед самоубийством люди не лгут. Да и рассказу Скипа Риардона это вполне соответствовало. Значит, убийца — тот, кто посетил дом между уходом Скипа где-то в половине седьмого и приходом доктора около девяти часов.

Джейсон Арнотт? Джимми Уикс? Кто из них убил Сьюзан?

В половине десятого Кэрри захлопнула папку. Никаких новых идей для завтрашнего допроса Арнотта не возникло. Будь я на его месте, подумала она, я бы заявила, что Сьюзан отдала мне рамку в тот последний день. Ну, например, расшатались несколько жемчужин, и она попросила закрепить их. А потом, когда ее обнаружили мертвой, я не хотел, чтобы меня впутывали в расследование убийства, вот и оставил рамку себе.

Такая история легко могла пройти в суде, все очень правдоподобно. Но драгоценности — совсем другое дело. Все упирается в них. Если доказать, что подарил их Арнотт, вряд ли кто поверит его утверждениям, будто такие ценные старинные вещицы он дарил только по дружбе.

В десять вечера Кэрри вышла из тихого офиса и направилась на стоянку. Поняв, что умирает с голоду, она заехала в кафе «Арена» и поужинала гамбургером, картошкой-фри и кофе.

Заменить кофе на колу, и получится любимый ужин Робин, подумала она, вздыхая. Как же она скучает по дочери!

Мать и дитя…

Мать и дитя…

Почему эта фраза без конца крутится у нее в голове? Что-то во всем этом не стыкуется, совсем не стыкуется… Но что?

Она вдруг спохватилась, что нужно было позвонить Робин из офиса и пожелать спокойной ночи. Совсем вылетело из головы. Кэрри, быстро доев, вернулась в машину. Уже без двадцати одиннадцать. Для звонков слишком поздно. Она выезжала со стоянки, когда зазвенел телефон. Звонил Джонатан.

— Кэрри, — тихо и напряженно произнес он, — Робин у Грейс. Девочка не знает, что я звоню. Она не хотела, чтобы я беспокоил тебя. Но знаешь, когда Робин заснула, ей приснился какой-то жуткий кошмар. Я думаю, тебе надо приехать. Ты ей нужна.

— Еду! — Кэрри развернула машину, нажала на газ и помчалась к дочери.