Спустив за собой, я возвращаюсь. На мои расспросы сержант отвечает скупо и непонятно.

Через полчаса нас за решеткой уже шестеро. Двое невменяемы, двое вполне себе разговорчивы. Это напрягает.

Мне дают советы, как себя вести в следственном изоляторе. Я с ужасом отмечаю, что эти консультации уже не кажутся неуместными. Они, пожалуй, даже поценнее моих. Отчего-то я вспоминаю Жорика, Георгия Константиновича. Как-то там его маршальский жезл? — думаю я.

В четверг вечером Георгий Константинович звонил мне на мобильный. В private room было беспокойно, поэтому из того, что говорил Жорик, понять удалось не все. Я расслышал только, что пациент чувствует себя отлично. В полный рост вспоминает молодость. Потом разговор как-то сам собой прервался.

— Слышь, молодой, — толкает меня товарищ по несчастью. — Ты типа не плыви раньше времени. Глаза не закатывай. Там этого не любят.

— Я не закатываю глаза, — говорю я. — Чего-то хреново мне.

— А кому сейчас легко. Чего пил-то?

Молчавший доселе сокамерник открывает глаза и произносит сквозь зубы:

— Да он по сто тридцать четвертой. По глазам вижу.

— Что-о? — советчик даже привстает с лавки. — С малолетки сняли, значит? Тогда расклад другой, ты уж извини. Тогда заранее расслабься.

Он кашляет и брезгливо сплевывает на пол.

Сказать мне нечего. Если только врезать в морду с ноги. Но их пятеро: как только дело дойдет до драки, к тем двоим охотно присоединятся и сторонние наблюдатели.

Все эти люди, не задумываясь, вы…бут все, что движется, в доступной им ценовой категории. Если протрезвеют, конечно. Врежут в ухо собственной жене и заставят отсосать восьмилетнюю дочку соседа. Но такие, как я, неизбежно возбуждают в них классовую ненависть. Они — поборники традиционных семейных ценностей.

Мне остается только усмехнуться презрительно.

— Весело, значит, было, — оценивает советчик. — Ну, дальше еще веселее будет.

Тот, что молчал, умолкает снова. Ему как будто становится скучно.

Сержант приходит и выкликает самого говорливого: похоже, вернулся кто-то из начальства, и для кого-то расклад изменится прямо сейчас. Замок замыкается с масляным лязгом. Я вижу сквозь решетку, как по стене бежит рыжий таракан.

Он замирает, шевеля усиками.

Он прислушивается.

Он слышит, как далеко отсюда, в комнате дежурного стрекочет телефонный звонок.