В 1976 году Андрей прилетел в Ташкент на выбор натуры для фильма «Сталкер». Ему нужна была «зона». И он мне сказал:

– А ты знаешь, что Фридрих несколько монологов рублевских мне принес в свое время?

– Нет.

– Мне, – говорит он, – все время говорили, что «сценарист Горенштейн хочет с вами встретиться»… А у меня подготовительный период: столько проблем, забот и так далее… Я спрашиваю:

– А чего он хочет?

– Ну он хочет с вами поговорить.

– Передайте, что у меня нет времени.

И вот однажды я сижу в группе и мне говорят:

– Там Горенштейн пришел.

Ну уже некуда было деваться. Зашел он, говорит в нос, говорит:

– Здравствуйте! Вот я к вам и к вашему творчеству отношусь с большим уважением…

– Спасибо, – говорю, – приятно слышать.

– Вот у меня здесь кое-что есть, вдруг вас это заинтересует…

– А что вы хотите?

– Ну там кое-что… Вы почитайте…

И он, так и не сняв пальто, быстро ушел. Странное было явление. Я бросил, – говорит он, – эту тетрадку в портфель и вечером вспомнил. Открываю, – говорит он, – и вижу – монологи Андрея Рублева. Вот, Алик, веришь: вот как они есть, я их – в картину.

Я потом его нашел, чтобы как-то оформить. Но он сказал мне: «Нет, я вам дарю». Он мне подарил эти монологи.

К моменту этого мемуарного и, судя по комментарию, апокрифического рассказа Тарковского об участии Горенштейна в «Андрее Рублеве», им по сценарию Горенштейна уже был снят «Солярис».

Комментарий Андрея Тарковского, сына режиссера:

Я не совсем согласен с Али Хамраевым по поводу использования диалогов Горенштейна в «Рублеве». Безусловно, отцу они понравились, что, наверное, и послужило залогом их дальнейшего сотрудничества, но в фильме их просто нет. Я специально перечитал сценарий АТ и Кончаловского «Страсти по Андрею» 1962 года. Все монологи в фильме, с незначительными режиссерскими поправками – оттуда, включая основные философские диалоги с Феофаном Греком («Распятие» и «Диалог в разрушенном храме»)…