Она любила Джона, а он любил ее.
И то, что они все еще хотели бороться, являлось тому несомненным доказательством.
***
Летуны, что напомнили Мелиссе воздушных змеев, снижались медленно: очевидно искали место для посадки. В итоге, на небольшую полянку, залитую солнечным светом, приземлиться смог только один. Издалека напоминающий бумажный самолетик, летун был выполнен из прочнейшего металла, который встречается в мире Энова – шаранга. Матово-белый, он действительно казался хрупким… вот только поставить вмятину на выполненном из шаранга механизме было практически невозможно.
Размером летун был с пассажирский омнибус, но из-за большого количества содержимого отсека двигателя, места там было немного: из приземлившегося летуна вышло всего пять человек: красноволосая женщина лет двадцати – двадцати-пяти, одетая в облегающую блузу, кожаные штаны и высокие сапоги, сжимающая в руках револьвер; три парня, облаченные в местные армейские мундиры, и
Трое в мундирах вытащили оружие, напоминающее штык-ножи и, переглянувшись, углубились в лес. Красноволосая и
Не промолвив ни слова, не обменявшись ни взглядом, они одновременно двинулись на восток. Лес порадовал их кочками, корягами и чавкающей грязью, но спутники будто не замечали этого. Они просто шли сквозь чащу, не обращая внимания ни на падающие на них сухие ветки, ни на препятствия в виде упавших деревьев или разросшегося подлеска.
Что-то неведомое вело их, и через пару четвертей часа они нашли то, что искали. Изломанные трупы. Молодой женщины и зверька с хвостом, украшенным кисточкой.
Красноволосая склонилась над изломанной и на всякий случай пощупала пульс. Конечно, его не было! Ее беловолосый спутник поднял зверка за хвост и с силой бросил прямо в ствол векового дуба. Послышался противный хруст.
– Они ушли… они опять удрали, Сокол! – лицо красноволосой скривилось в гримасе отчаяния.
Ее спутник подошел к дереву, вновь поднял зверька… и начал колотить им по стволу, превращая безжизненную тушку в кровавое месиво.
– Ты понимаешь, что это значит?
Шмяк… шмяк… чавк…
– Сокол! – ее голос, несмотря на отчаяние, звучал мелодично. Пожалуй, она могла бы петь в Опере, если бы хотела.
– Понимаю, Мышка, – голос
Глава 1
Нити Паутины междумирья сверкали, словно покрытые бриллиантовой крошкой, переливаясь всеми цветами радуги. Некоторые нити были ослепительными, некоторые – более тусклыми, но общая картина всегда завораживала. Мышка, возвращаясь с рейдов, всегда любила замереть на несколько минут, любуясь этим великолепием, но только не сегодня. Потому что, судя по всему, сегодня ее уволят. А досрочное увольнение из Патруля – это страшно. Это лишение всех лицензий (как минимум на убийство и перемещения между мирами), никакой пенсии, и самое ужасное – удаление из памяти всех событий, которые связаны с Патрулем.
Сокол шагал с ней плечом к плечу, и смотреть на него было откровенно страшно: белые волосы спутаны, на губах играет злая улыбка, а глаза, которые по прибытию в междумирье он больше не скрывал, внушали некоторый страх даже привычной к его облику Мышке. Покрытые многочисленными мелкими шрамами, напоминающими прожилки вен, веки и отсутствие зрачков заставляли многих подумать, что Сокол – слепец, но это было совсем не так. Лучшего зрения, чем у этого человека, еще надо было поискать. Сокол мог разглядеть пылинку на плече мундира Первого, увидеть отблеск объектива винтовки на расстоянии трехсот метров и различить черты лица человека, идущего по улице, стоя на крыше двадцатиэтажки.