Мелисса обвязала вокруг себя страховочный трос, а конец его положила рядом с крепежным кольцом, внушая себе и высшей силе, что она хорошенько его закрепила. Подобное внушение никогда не срабатывало: тот, кто обрек их на это вечное путешествие, всегда внимательно следил за их очередным исходом. Следил, чтобы они умирали «правильно». И возрождались там, где он захочет.
Но попытаться никогда лишним не будет.
Откинув люк аварийного выхода, Мелисса склонилась над ним, во все глаза рассматривая зеленый лес внизу.
Умирать будет больно, чего уж там. Наверняка она вся переломается, ухнув с высоты на вековые деревья. А уж сколько поломает веток…
Джон спрыгнул с ее плеча и тоже сунул мордочку в открытый люк. Потом вопросительно посмотрел на Мелиссу, будто предлагая ей сыграть в «камень-ножницы-бумага» чтобы выяснить, кто же будет прыгать первым.
– До встречи в следующем мире? – несмотря на все попытки сдержать эмоции, Мелисса почувствовала, что по ее щекам текут слезы. – Пусть там нам повезет больше, – выдавливая из себя улыбку, прошептала она.
Джон вновь чихнул и, больше не раздумывая, прыгнул в люк.
– Э-ге-гей! – поддержав себя залихватским криком, Мелисса прыгнула следом. Раскинув руки, она пыталась представить себя птицей, которая вот-вот взмахнет крыльями и полетит. Но она ведь и так летит, правда? Да, она летит вниз, но все равно: это ли не свобода? Это ли не вечность? Краем глаза она видела летящего рядом Джона.
У них еще будет шанс, главное в это верить.
… умирать действительно было опять очень больно.
***
– Знаешь, я думаю, что эта цыганка просто решила над нами поиздеваться! Потому что, в общей сложности, мы с тобой отбываем свой срок уже около сотни лет. Мы сменили больше сорока обличий каждый, а это значит – прожили, как минимум, сорок жизней. Мы все еще вместе, Мел, и все еще хотим быть рядом. По-моему, мы уже давно доказали друг другу истинность нашей любви. Тогда почему мы до сих не можем быть просто счастливы?
Мелисса открыла глаза и встряхнулась. Подняв голову, она обнаружила Джона – мужчину, которого она любила, и с которым когда-то захотела прожить всю жизнь.
– Из тебя получилась прелестная пантера! – Джон улыбался, но в его глазах застыло отчаяние. Застарелое чувство безнадежности: они обречены вечность скитаться по мирам и жизням, сохраняя верность друг другу и не имея возможности быть вместе как мужчина и женщина.
И все потому, что в день своей свадьбы, изрядно выпив и отправившись на прогулку, обидели старую цыганку. На самом деле, Мелисса уже толком и не помнила, что они сделали. Кажется, толкнули ее в лужу или типа того. Кажется, они смеялись над тем, как она барахтается в грязи, кажется, кричали, что сегодня – в день, когда они стали единым целым – им можно все.
Обиженная старуха поднялась, толкнула их обоих в ответ и сказала: «Да будете вы будете обречены на скитания. Вам не удастся более насладиться объятиями друг друга. Пока вы не докажете себе самим, что ваша любовь – истинна. Через смерть вы найдете выход. Но есть одно условие: убить себя нельзя. Умолять убить – нельзя. Смерть должна быть правильной. И только познав правильную смерть, вы обретете свободу. И обретете свое счастье вновь».
Мелисса почесала ухо задней лапой, повела ушами и шутливо цапнула Джона за бежевую штанину.
Было жарко.
– Пошли, посмотрим на новый мир? Надеюсь, здесь принято заводить себе домашних пантер, иначе придется хорошенько встряхнуть это общество! А с Патрулем я в этот раз разберусь. Обещаю, Мел. Мы должны умереть правильно.
Мелисса взмахнула хвостом и согласно мурлыкнула.