«Ах, вот оно что! – подумал Юний. – Так эти двое из Вангион. То-то я их не знаю».

– Ну, однако, и рожи, – на ухо шепнул Эрнульф. – Я б таким не то что судить, я б им коров пасти не доверил.

– Ну, для суда над Эрлоином и его шайкой как раз такие и требуются, – обернувшись, тихо рассмеялся Рысь.

Эрнульф в ответ хмыкнул:

– Ну, разве что…

– Пусть судьей будет Деций Публий Мус. – Принеся присягу новому императору, пучеглазый хриплым, но громким, голосом принялся зачитывать «формулу». – Девица именем Вента Лукреция, вольноотпущенница ветерана Лукреция Сегинда – ныне давно умершего – совершила предательство, приведя на территорию имперского лимеса врагов – диких разбойников алеманов, о чем свидетельствуют уважаемые и славные жители деревни Гретарк – Эрлоин, трактирщик, свободнорожденный Фредегар, охотник, вольноотпущенник означенного Эрлоина Эвдальд, а также слуги: Алагис, Видульф, Сармаген и прочие, всего числом шестнадцать… Прошу привести обвиняемую.

Двое воинов выволокли из клетки девчонку и, грубо подтащив к дубу, швырнули на землю. Правда, по знаку судьи тут же подняли подсудимую на ноги, и та дерзко окинула судей презрительным взглядом синих глаз. Уже отросшие пепельно-серые волосы девушки намокли и приобрели цвет потемневшего от времени серебра, дырявая мешковатая туника из грубой ткани была явно велика и сползала с плеча. Тем не менее Вента держалась словно принцесса – так гордо и независимо, что можно было только удивляться самообладанию этой девушки. А может, она просто хорошо знала, чем все закончится? Может, люди Верулы шепнули ей? Может быть… Ну, что ж, посмотрим комедию дальше.

– Сдайте оружие, – подойдя сзади, требовательно прошептал Марк Эмилий. – Совсем забыл…

– Отдайте, – тихо приказал своим людям Юний, с легкостью отдавая собственный меч. Еще бы, спрятанный в рукаве туники кинжал ничуть не уступал гладиусу ни длиной, ни заточкой.

– Вызывается свидетель Эрлоин, трактирщик, – оторвавшись от свитка, произнес судья.

Эрлоин тут же подбежал к дубу, словно только того и ждал, и подобострастно поклонился.

– Я сам видел, как означенная девица, обманом втеревшись в доверие к старосте Хизульфу, по ночам жгла костры, указывая путь алеманам.

– Ты прекрасно знаешь, кто разжигал сигнальные костры! – с вызовом выкрикнула Вента.

– Помолчи, девица, тебя сейчас не спрашивают, – сурово осадил пучеглазый. – Продолжай, уважаемый Эрлоин.

– Так вот, я и говорю, – трактирщик почмокал губами. – Она, эта сучка, позвала разбойников из-за реки…

– А ты можешь без оскорблений, а? – насмешливо перебила Вента. – Ты, старый проститут из вшивого лупанария!

– Что?! – Трактирщика аж перекосило от ненависти, и он беззвучно открывал рот, словно вытащенная на берег рыба. – Ах, ты… Ах, ты…

– Молодец, девчонка! – одобрительно шепнул Эрнульф. – Так его!

– Если ты еще раз помешаешь процессу, я велю завязать тебе рот! – громко предупредил Венту судья и перевел взгляд на возмущенного свидетеля. – Уважаемый Эрлоин, это оскорбление ты можешь изложить частным деликтом – суд обязательно его рассмотрит, законами Рима за это предусмотрен весьма солидный штраф.

– Ух, гадина…