– Что-то хорошее в этом есть, – признала Маринка, не замечая, как Ирку всю от смеха перекосило.
Гуляющих возле озера было мало, всего лишь несколько человек и две собаченции. Гром при виде своих собратьев навострил ушки, но не пошёл к ним играть. Он расположился у ног Маринки. Ей вдруг пришло какое-то текстовое послание через мессенджер, и она его прочитала. Глядя на воду, всклокоченную от ветра, чуть улыбнулась.
– Сегодня папочка трахается!
– Отлично, – потёрла Ирка ладони, – значит, бухаем! Правильно?
– Без Серёжки?
– На хрен он нужен? Мы будем пить за него.
– А это ему поможет?
– Не повредит. Со стороны Женьки это уже будет достижением.
– Что ты чушь-то несёшь? – взбеленилась Женька, – овца! Разве ты не чувствуешь, что сегодня ночью должно произойти чудо?
Ирка не поняла, куда сестра гнёт. Поэтому промолчала.
– Мне будет грустно пить без него, – сказала Маринка, погладив Грома, – я хочу выпить с ним. И если сегодня ночью должно произойти чудо, то пусть я выпью с Серёжкой. Пусть Гром оближет его лицо. Его длинный нос.
Две сестрички снова переглянулись.
– Что, прямо сегодня ночью? – спросила старшая.
– Да.
– Это невозможно! Он – без сознания и под капельницей.
– Я знаю. Но Женька нам тут сейчас на весь Павловский Посад орала про чудо. А чудо – это крушение стен возможного. Разве нет?
– Женька – идиотка, – вздохнула Ирка, – но чудеса иногда случаются. Правда, редко.
Ветер над озером дул сильнее, чем наверху. Маринка защёлкнула кнопки куртки. Вода, покрытая яркой, искристой рябью, приковывала к себе её взгляд. И Женька подумала, что неплохо было бы отвезти Маринку на море. А Ирка думала, что весна – приятное время, но пустоватое. Ей, как Пушкину, куда больше нравилась осень. В этом и только в этом она понимала Пушкина. В остальном ей был ближе Лермонтов с его парусом и великой звёздной пустыней.
Маринке вновь пришло что-то. Она прочла это сообщение и досадливо убрала мобильник.
– Там у него не только Смирнова, но и Захарова с Андриановой, и Руслан, и Олечка с Юлечкой, и Галина Васильевна. Вот бы мне поехать к нему!