Глава 14

– Если в бочку с медом сунуть ложку дерьма, будет целая бочка дерьма. И не спорь!

– Я не спорю, Димон, но и ты пойми! А платить кто будет – Пушкин? Безвыходная ситуация.

– Ни хрена не безвыходная! Бабка моя рассказывала, как мать ее ночью на мороз выкинула. Засунула в сугроб. Прокормить не могла, лишний рот, ну и… А бабка выжила – там не простой сугроб оказался, а навозная куча. Тепло было. Утром мать пришла – девчонка живая. Решила, что это знак.

– К чему ты это?

– К тому. Вот там, в сугробе, была безвыходная ситуация!

– Чего у тебя все про одно – то дерьмо, то навоз.

– А потому что жизнь такая.

В тамбуре курили двое подвыпивших мужичков, и на секунду, когда я увидел их, испугался, как бы они не остановили меня, не заговорили. Общаться сейчас я ни с кем не мог. Всюду были обман, иллюзия, сплошной ужас.

Страх и отчаяние гнали меня, как охотничьи псы гонят волка. Вагон за вагоном, купе и плацкарт, без остановок… Не глядя по сторонам, я несся вперед, двери хлопали мне вслед, и хлопки казались издевательскими аплодисментами. Мне нужно было добраться до машиниста. Больше я ни о чем не думал, не позволял себе думать.

К тому моменту, как наткнулся на этих философов в вытянутых трениках, я промчался уже через восемь вагонов. В боку резко закололо, меня согнуло, как от удара, и я был вынужден остановиться, сделать передышку. Пытаясь прийти в себя, облокотился на стену. Мужики поглядели на меня слегка осоловевшими глазами и продолжили беседу.

Я не слушал, о чем они говорят. Не до того было: остановившись, я вновь принялся размышлять, и окружающая действительность обрушилась на меня, как поток горячей лавы, ошпаривая мозг. В голову, как ни гони их прочь, лезли мысли о случившемся в вагоне-ресторане. Сознание мое раздвоилось: призрачные голоса, перебивая друг друга, нашептывали каждый свое.

Один уговаривал пойти в купе и прилечь, отдохнуть до прибытия поезда – он старался убедить меня, что я болен, сошел с ума.

Второй торопил: беги дальше, выясни! Поговори с тем, у кого есть ответы. Тебя дурят, водят за нос – нужно узнать, кто за этим стоит!

Был еще и третий голос. Поначалу слабый и невнятный, он набирал силу с каждым пройденным вагоном.

«Все бесполезно, – говорил он. – Тебе некуда идти. Нет никакого машиниста, Петр Афанасьевич прав. Остановись, что толку ходить по кругу, как цирковая лошадь?»

А если это правда? Люди часто пропадают, выходят из дома и не возвращаются, и никому – ни родным, ни полиции не удается отыскать их следов. Исчезновение списывают на преступников, маньяков и бандитов. Но вдруг все иначе? Что, если они, как и я, по какой-то неведомой причине попадают в круг, оказываются запертыми там, откуда не могут вырваться?!

Кто знает, сколько их – кругов: на земле, в воздухе? Может статься, Бермудский треугольник и другие аномальные зоны – это как раз такие круги. Ты ступаешь нечаянно, застреваешь внутри, и пути обратно уже никогда не будет… Никогда!

Петр Афанасьевич, возможно, прав: надо привыкнуть к этой мысли и перестать метаться. Здесь, в поезде, всегда будут еда и вода. Тут сухо и тепло, есть крыша надо головой и даже неплохой вид из окна.

Хочешь – пиши стихи или заканчивай роман; хочешь – читай, разгадывай сканворды, играй в карты. Будет желание поговорить, пообщаться – в вагонах полно народу. Можно с девушкой познакомиться. А можно и не только познакомиться. Интересно, рождаются ли в поезде дети?..