– Ну да. Только как бы его унести… Мне только до машины.

– А вы знаете, как с ним обращаться? – еще больше всполошилась Варя. – Животное опасно… И в то же время, оно довольно хрупкое… Если террариум у вас тесный, и вы перельете воды – он может просто захлебнуться во сне!

– Да ничего, присмотрим за ним, – пообещал мужчина. – Я ему бассейн подарю. У жены как раз рыбы сдохли, а бассейн остался. Запустим туда крокодила. Хохоту будет!

Варя с тяжелым сердцем принялась упаковывать Гену. Ей не хотелось его продавать – если бы кто-то ей такое сказал, она бы удивилась… «Как-то с ним еще будут обращаться, – думала она, засаживая Гену в плотный холщовый мешок. Крокодил сопротивлялся, но весьма слабо. После кормления он становился сонным. Она дала новому хозяину Гены несколько советов и попросила обращаться к ней, если возникнут трудности. Тот унес мешок, и продавщицы, дождавшись его ухода, захлопали в ладоши:

– Слава тебе, господи! Избавились, наконец! Чуть не в убыток себе!

– Варь, ты рада? – окликнула ее женщина из-за соседнего прилавка. – И подумать только – он сегодня пытался удрать! Будто знал, что его продадут!

«Да уж, знаменательный день, – думала Варя, начиная прибираться в террариуме. – А вдруг это Чижик-Пыжик наколдовал? Как-никак, я ему дала пять копеек… Правда, что это за удача! В самом деле, пятикопеечная какая-то…»

Ближе к концу рабочего дня она позвонила домой, рассчитывая застать там мать. Но в трубке раздавались частые гудки. Варя выругала себя – сегодня утром, убегая на работу, она забыла подключить телефон! А мать, наверное, не догадалась это сделать. Да ей и не до этого. Она обещала Варе начать закупки всего необходимого для поминок.

День показался ей бесконечным. Она отвыкла стоять за прилавком, и ей все еще казалось, что нужно куда-то идти, что-то снимать… «Кстати, нужно отдать на проявку наши пленки, – подумала она. – У меня отснята одна, у Андрея две… Хотя нет, он заряжал еще и третью. Интересно, доснял он ее в последний день или нет? Она осталась в его фотоаппарате. Правда, фотоаппарат обещали вернуть, но пленку, наверное, засветят…»

Кристина ждала ее в условленном месте, брезгливо отодвинувшись от какого-то опустившегося типа, который меланхолично жевал рядом с ней чебурек. Увидев подругу, женщина вскочила:

– Только не здесь. Пойдем ко мне, это же рядом!

– Но меня мать ждет…

– Полчасика подождет. Это слишком важно.

Конечно, насчет «получасика» Кристина, как всегда, поскромничала. Сперва ей нужно было купить молоко. Потом выяснилось, что у нее кончились сигареты. Варя бегала за ней, злая и усталая, но уйти уже не могла. Подруге удалось ее заинтриговать, тем более что та наотрез отказывалась говорить на улице, объясняя это тем, что может второпях забыть что-то важное. Наконец, они добрались до ее квартиры, где Варю ждало привычное зрелище – сладкая жизнь беспризорных детей.

Семилетний Гриша смотрел телевизор. Четырехлетний Ванька дьявольски орал. Он был голоден. Мать сунула ему бутерброд с колбасой и ребенок, продолжая заливаться слезами, принялся есть. Варя с ужасом смотрела на это бестолковое хозяйство. Для нее оставалось секретом, как Кристина умудряется работать целый день бухгалтером, вести дом, запихивать детей по утрам в школу и садик, в разное время забирать их оттуда, да еще заводить какие-то романы. Однако та все это проделывала и еще мечтала завести немецкую овчарку – чтобы дети гуляли с ней во дворе. «Маньяков сейчас куча, а собака их отпугнет», – объясняла она. «С ней же гулять надо! – возражала Варя. – Это тебе не Ванька, который весь день в садике, и не Гриша, который уже в школу пошел и на продленку остается. Собака – вечное дитя, ей присмотр нужен. А не будешь ухаживать за псиной – у нее характер испортится, болеть начнет. Все тебе изгадит, мебель погрызет, да и на детей может кинуться!» Кристина беспечно махала рукой и на время оставляла мечты о собаке.

На кухне она загремела грязными кастрюлями, выудила со дна раковины турку, наскоро ополоснула и поставила вариться кофе. Отрезала себе хлеба и колбасы и начала есть прежде, чем успела сложить из этих кусков бутерброд. Обе руки у нее, таким образом, оказались заняты, и поэтому половина вскипевшего кофе выплеснулась на плиту. Варя едва успела спасти остатки.

– Ага, наливай себе, – одобрила ее действия Кристина. – Я чего-нибудь другого выпью. Есть ликер. Хочешь?

И только усевшись с рюмкой за стол и покончив с колбасой, она заговорила о том, что волновало Варю. Выяснилось, что когда та две недели назад пришла к ней жаловаться на мужа, Кристина ничего нового не услышала.

– Я-то давно видела, как он изменился, но не хотела тебя расспрашивать, – объяснила она. – Думала, что я буду соваться? Он меня и так ненавидит. Ненавидел, то есть… О, боже мой…

И она осушила рюмку, выругав после этого ликер – сладкий, как варенье. От него, чего доброго, поправишься, а она и так набрала пять лишних килограммов… А все потому, что ей никто по дому не помогает – вот и приходится кусочничать. Суп некогда сварить. Варя уже потеряла терпение и хотела попрощаться, но тут Кристина сказала такое, что Варя при всем желании не смогла бы подняться со стула. Ноги знакомо ослабли – такое она испытала в поезде, когда взламывали дверь туалета.