Более того, человек, основавший миллиардную компанию на основе мечты о магии, только что разбил те самые знания, способные подарить ему настоящее волшебство, а не жалкую симуляцию. И он даже не понял, что держал в руках собственную мечту.
Ирония этого события и истерика сводной сестры заставили Аска потерять над собой контроль.
Парень начинал понимать, что та имела в виду, когда говорила об опасности для окружающих. Его разум был чист, но эмоции совершенно не подчинялись воле. В таком состоянии он мог натворить больших бед даже с нынешним уровнем могущества.
Аск одним слитным движением подскочил к отчиму и протянул ладонь со скрюченными пальцами, словно держал что-то невидимое в руке. Улим слегка сбледнул и невольно отступил назад вместо того, чтобы язвительно ответить.
— Угадаешь? — на лице парня явно читался азарт с примесью безумия.
— Мне не до ваших игр, — сердито процедил мужчина сквозь зубы.
— Нет. Это нам с Алей не до ваших игр, — холодным тоном ответил парень. — А вы продолжайте баловаться своей имитацией.
Его пренебрежение вызвало у мужчины лишь раздражение.
— Что ты о себе возомнил? Даже представить себе не можешь, сколько трудов твои родители, мы все, вложили в проект!
— А чего ради ваш проект затевался, ты помнишь? — ровным и спокойным тоном парировал Аск.
Отвечать на заданный вопрос Улим не стал. Лишь пренебрежительно скривился и вышел из помещения.
Эмоции парня приходили в некоторый порядок, даруя осознание грани, которой он коснулся еще несколько секунд назад. У Аска мурашки прошли по коже.
Если, это лишь эмоциональная отдача Шуры, что же тогда творится с ней самой? Тут уж точно не до праздников-нарядов.
Глава 248. Нервный заяц
Брат пытался меня растормошить, но даже отвечать ничего не хотелось.
Через некоторое время мою тушку куда-то понесли.
Что он делает?
Где-то в глубине сознания я возмутилась тем, что меня поливали холодной водой из душа. Но этот эмоциональный всплеск тут же осел, превращаясь в уже привычную апатию.
Тело начала бить крупная дрожь, но препятствовать издевательствам я не стала. Пусть делают что хотят, лишь бы поскорее оставили в покое.
Я свернулась клубочком на холодном кафеле, стараясь согреться.