– Да, интересно. Надо покопаться и установить- кому надо и кому выгодно. Виталий, давай подключайся, знакомься с местными операми, посети БХСС, в общем ты знаешь, что делать. А я пока наведу кое какие справки. А Вам почти пенсионеру, я так понял, Вас сюда «сослали» дослужить до пенсии. Сколько осталось?

– Три месяца.

–Понятно. Вот это дело и будет Вашим так сказать «дембельским аккордом» с нашей помощью. Давайте работать. По утрам и вечером планёрка и доклад, кто и что сделал. Считайте с Вашими операми нас 6 человек. Больше чем предостаточно. Вам найти два автомобиля как минимум, чтобы оперативно работать. Всё, разбежались.

Как я знал и моего прошлого времени – «преступление века» в Ростове совершила вовсе не банда каких-нибудь матёрых медвежатников, а с виду ничем не примечательный молодой человек из тех, кого опытные преступники презрительно именуют словом «фраер». Это был Вовчик Антошкин и успел прожить на свете уже 23 года, но за свой короткий век не нажил ни ума, ни денег, ни доброго имени. Мечтая о длинном рубле, он завербовался старателем на якутские золотые прииски. Там судьба наконец пожалела молодого шалопая – спустя год он вернулся в Ростов с небольшим капитальцем на сберкнижке. Однако деньги быстро закончились.

Как-то в газете он увидел заметку: в областном музее проходит выставка древних золотых украшений. В голове у Антошкина щёлкнуло: похоже, это его шанс. Слоняясь между музейными витринами, он примечал для себя, чтобы стоило утащить. Слева в витрине стояли две тяжёлые древнеримские вазы. Нет, они серебряные, за них много не дадут. Зато справа на полочке за стеклом лежали какие-то золотые круглые штуки. Вот это то, что нужно.

1 июля, когда время уже перевалило за полночь, новоиспечённый охотник за сокровищами по кровлям соседних домов пробрался на крышу музея, с помощью самодельной верёвочной лестницы спустился к окну второго этажа, одним ударом вышиб стекло и проник в помещение. Уходя спустя пять минут с добычей, он со знанием дела подсчитывал в уме: безделушки весят граммов 40. Стало быть, выручить за них можно будет тысяч 20, а то и больше. Надо лишь найти нежадного перекупщика.

Вот такой информацией я обладал на сегодняшний день. Теперь надо было организовать работу. И я на следующий день с утра на планёрке дал поручение на зачистку черного рынка.

Из-за размера суммы похищенного – номинально украденные фаллары стоили свыше 500 тыс. рублей, хотя их культурная ценность вообще не подлежала выражению в каких-то денежных знаках – дело я поставил на контроль и доложил своему прямому руководителю- заместителю министра внутренних дел страны, следили за ним и в Министерстве культуры. В последнем даже с большей тревогой, потому как в краже коллекции ощущали и свою вину. Согласно правилам, экспонаты из золота должны храниться под сигнализацией в комнате с решётками на окнах.

При допросе директор ростовского музея заявил, что здесь не тюрьма и ставить решётки не позволил. Сигнализация в витрине была, но оповещала о краже она не милицию, а бабушку-сторожиху, сидевшую на первом этаже. В таких условиях можно было вынести половину музея.

Я позволил сформировать, так сказать, для пущей важности, две версии: согласно одной, кража была совершена на заказ, для кого-то из коллекционеров. В этом случае найти исчезнувшие раритеты почти не представлялось возможным. Зато другая версия вселяла больше надежд. Если грабитель «работал» на себя, то рано или поздно ему придётся искать покупателя.

Легально продать золото в это время граждане Страны Советов могли только в специальном комиссионном магазине. Однако параллельно существовал и чёрный рынок, где ловкие дельцы без лишних вопросов скупали украшения и камни.

Для подпольных скупщиков настали чёрные дни. В течении недели опера с милиционерами задерживали одного за другим, но все они только разводили руками – мол, ничего не знаем, никакие ценности из музея никто продавать не приходил.

Тогда я посоветовал сыщикам внимательнее присмотреться и установить завсегдатаев комиссионок, но опера не смогли этот вопрос решить сами. И тогда я им сказал, что сам займусь с Виталием этим вопросом. И через три дня на совещании я дал задание присмотреться к трём старичкам, постоянно ошивающимся около ростовской золотой комиссионки. На вид они – чисто одуванчики Божьи, но они очень непростые и что они нас всех за пояс заткнут.

За пожилой троицей установили наблюдение. Вскоре выяснилось- я был прав. (Конечно прав, причём исторически!) Расположившись на скамеечке напротив комиссионки, дедки играли в домино, через витрину магазина следя в бинокль за гражданами, пришедшими сдавать на комиссию золотые побрякушки. Разглядев стоящую вещь, тихо подходили к клиенту с боков, предлагая купить украшение прямо на месте. В цене обманывали, правда, безбожно, но кто ж откажется получить деньги сразу.

Взяв хитрых пенсионеров под наблюдение, сыщики вскоре установили: на днях к ним должен прийти особый клиент. Какой-то молодой человек желает продать большую партию золота. В назначенный час он появился у магазина. Задержание заняло не больше пары минут. Им и оказался Антошкин.

В милиции перепуганный Антошкин «раскололся» сразу и, что называется, до самого дна. Да, это он совершил кражу из музея. В чём теперь чистосердечно раскаивается. И готов добровольно выдать похищенное и достал из кармана платок, разворачивает…а там слиток золота.

– А где фаллары?

– Так вот они.

И хлопая глазами, кивнул ворюга на стол, на котором лежал изъятый у него слиток старого золота…

Как выяснилось, наутро после кражи Антошкин отправился к знакомому ювелиру, взял у него специальную бензиновую горелку и засел с ней на берегу Дона. Разломав украденные фаллары, тут же часть расплавил их на огне, превратив в слиток.