Ровно два месяца прошло с той нашей первой встречи в кафе. Два месяца я пытался и так, и эдак заполучить Габи. Две недели прошло с той сцены в спальне, после которой я потерял всякую веру. Три дня назад она феерично танцевала с Майклом из компании Дэвида. Три дня я плохо спал, как будто ни разу не вымотался на учёбе и ночных сменах в больнице. У меня было ощущение, что я попал в параллельную реальность, когда увидел Габи с другим партнёром. Впервые в жизни мне довелось увидеть её выступление со стороны, в качестве зрителя. Впервые в жизни я так охренел, если честно. Она была звездой этого небольшого танцпола. Она была королевой. Майкл (хвала небесам он женат, иначе я бы сорвался) вёл её очень профессионально и ненавязчиво. Он сделал всё, чтобы блистала именно она. И ему это удалось. Я сгорал от желания вырвать её из его рук, набить морду Нэйту, забрать мою Габи и спрятать подальше ото всех.

Потерев виски, сидя за столом в своей небольшой комнате общежития перед раскрытым ноутбуком, я собирался позвонить маме. На звонок мне всегда нужно было настроиться и сейчас в этом мне помогала тихо льющаяся песня Never Tear Us Apart группы INXS. Между прочим, австралийская группа, образованная в моём родном Сиднее, как и всемирно известная AC/DC.

Моя рабочая смена должна начаться через полтора часа и было немного свободного времени для себя. Зашёл в скайп и кликнул на мамин аккаунт. Разница во времени между Сиднеем и Лос-Анджелесом девятнадцать часов. Поэтому идеально звонить в мой родной город, когда в Лос-Анджелесе около трёх-четырёх часов дня, потому что там только девять-десять утра следующего дня. На экране появилось лицо мамы. Моя главная поддержка по жизни, самая преданная фанатка, самая мудрая и любимая женщина. Светлые, как у меня, волосы обрамляли её круглое лицо. Глаза, чуть светлее моих, всматривались в экран, разглядывая меня. Улыбка, в точности как у меня, расползлась по маминому лицу.

— Оливер, сынок, привет! — пролепетала мама, помахав мне рукой.

Я успел заметить бинты на запястье и сглотнул. Взяв себя в руки, я приветливо улыбнулся.

— Привет, мам. Как ты? Я не слишком рано позвонил?!

— Ну что ты! Я встала пару часов назад. Тут не дают особо нежничать в постели, — пробубнила она, посмотрев куда-то за экран ноутбука. — У меня всё хорошо. Да, всё хорошо. Как у тебя? Ты в Лас-Вегасе?

Каждый разговор с мамой во время её рецидивов был для меня пыткой. С каждым разом я боялся всё больше и больше. Боялся однажды не увидеть её лицо по ту сторону экрана. Я звонил ей через день, иногда через два. Каждый разговор становился похож на предыдущий. Шизофрения странная болезнь. Она делала из знакомого тебе человека совершенно чужого.

У мамы была приступообразная форма шизофрении, с периодической ремиссией, которая с возрастом сокращалась. Она часто говорила странные вещи, иными словами бредила. Это одно из проявлений данного заболевания. Сколько раз я не говорил, что нахожусь в Лос-Анджелесе, она кивала, а потом всем говорила, что я просаживаю её наследство в Лас-Вегасе. Что она баронесса и её муж погиб в кораблекрушении. Разумеется, это полный бред, который не имел к действительности никакого отношения. Но я давно перестал перечить ей, лишь напоминая, где я, кто я и чем занимаюсь. Делал я это скорее для себя, понимая, что пока мама во власти очередного приступа, она ничего не уловит. Однако сейчас она находилась в больнице, и периодически её сознание прояснялось от тех препаратов, которые она получала.