— Кстати, я тебе установил защиту на ящик, а то твой как решето — любой мало-мальски прошаренный в компах хакнет тебя, — вставил Тайлер.

Парни давились от сдерживаемого хохота, а мне было не до смеха.

— Какого чёрта?! Вы решили всё за меня, но забыли спросить, как я ко всему этому отношусь! Мне нечего делать в Лос-Анджелесе! Никуда я не поеду!

— Кстати, ты не говорил, что у тебя есть американское гражданство, — как ни в чём не бывало произнёс Джей, и я был готов зарычать на них.

Появилось ощущение, что они знали абсолютно всё обо мне вплоть до болезней, которые я перенёс в детстве.

— Повторяю, я не поеду в Лос-Анджелес. У меня там никого нет! Никого! — прохрипел я.

К горлу подкатила тошнота, но я старался дышать как можно глубже, не давая волю эмоциям.

— А вот здесь ты ошибаешься, — спокойно ответил Дэвид. — У тебя есть мы.

Задыхаясь от негодования, я стиснул телефон в руке, что чехол заскрипел. Глаза обожгло от подступивших слёз.

— А ещё твоя Габи, — продолжил Джей.

Закрыв глаза, я отрицательно покачал головой.

— Нет, — хрипло прошептал я и не выдержав, запрокинул голову на подголовник и уставился в потолок. Телефон выскользнул из рук и с грохотом упал на пол. Из глаз выкатились слёзы и побежали по вискам, впитываясь в волосы.

Я так долго держался, не давая себе расклеиться и осознать, что моя жизнь чёртова одиночная камера. Я всю жизнь плыл против течения. Что в океане, что на соревнованиях, что в жизни. Всю жизнь доказывал, что чего-то стою. В детстве я махал кулаками, защищаясь и отстаивая себя, но при этом продолжая танцевать. Позже дрался, защищая честь Габи, считая её единственным другом и моим личным талисманом. Дрался из-за шуток, что я маменькин сын. Но я всю жизнь был и буду благодарен маме и бабушке, которые всегда находили нужные слова, чтобы я не сдавался и продолжал верить в себя и идти своим путём. А сейчас их нет. Я реально остался один.

— Что это с ним?! — послышался недоумённый голос Диего из ноутбука.

Парни начали перешептываться, пока я старался успокоиться. Получалось хреново.

— Отвечу твоим коронным: «Не обостряй». Ему тяжело сейчас, — ответил ему Дэвид.

— Оливер, ты не один. Нас, как минимум, пятнадцать человек, которые ждут тебя здесь. Пятнадцать, чёрт возьми! Это я ещё не посчитал наших Бивиса и Баттхеда с Рикки Мартином. Среди этих ждунов есть одна девушка, которая блистает только рядом с тобой. Помнишь, как я танцевал с ней в баре, провоцируя тебя? Ты же всё видел. И то, как она боялась. И то, как сопротивлялась. И то, как смотрела на тебя, ожидая твоей реакции. Собственно, я на это и рассчитывал. И ты не подкачал. Она девочка и имеет право бояться неизвестности. Она по-прежнему твоя и в глубине души ты точно знаешь это, — говорил Майкл, пока я вытирал текущие слёзы, слушая его вдохновляющую речь. — И, кстати, через слёзы мы освобождаемся и обновляемся. Поэтому выпусти из себя уже всё дерьмо и возвращайся к нам. Поддержка тебе обеспечена. У Тайлера там ещё куча тузов в рукаве, не вынуждай его их применять против твоей воли. Проще согласиться, поверь мне.

Я покачал головой, слушая его. Всё тело пылало, ладони вспотели. Я реально сорвался, не выдержав внутреннего напряжения. Я понимал, что рано или поздно это произойдёт, потому что ходил как натянутая струна, но не думал, что сломаюсь на глазах парней. Не знаю освобождался ли я сейчас, но очень хотелось бы в это верить.

Верить хоть во что-то.

— Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, — подключился Дэвид. — Я сам потерял маму, когда мне было тринадцать. Она умерла на моих руках. И поверь мне, я долго страдал, перекроив свою жизнь так, что в итоге спустя несколько лет охренел от действительности. Только вот я наказывал себя, а тебе не за что винить себя. Не делай как я. Не позволяй самому себе зайти в тупик, а он неизбежен, если ты сейчас закроешься от нас и будешь страдать в одиночку. Если бы не друзья, я бы свихнулся. С их шутками, подколами, советами я справился. И ты справишься. Время поможет тебе пережить потерю, а близкие люди подставят своё плечо. Даже когда ты откажешься принимать помощь, мы её тебе насильно затолкаем.