Обожаю его манеру общения. Просто клад для разведки, ей-богу. Ему ни пытки не страшны, ни угрозы. Он никогда не выдаст лишнюю информацию, если решил, что вам не нужно её знать.

— Понятно, — кивнула мама, переглянувшись с папой. Она тоже уже смирилась с его «чрезмерной общительностью». Как пошутил Оливер, мой брат задушит вас своей любовью, подобно любвеобильному лабрадору. — Значит, ты вновь танцевала? Но ты же одна не выходишь на сцену, — продолжила мама с тёплой улыбкой.

— Верно. Я вышла на неё с Оливером, — выдала я и мама поперхнулась.

Папа постучал ей по спине, смотря на меня широко распахнутыми глазами. Мама сделала глоток воды и прокашлявшись продолжила:

— Оливером Тёрнером?! Тем самым?! Твоим партнёром?!

Я молча кивнула.

— Но как?! Он здесь?! Давно?! Переехал?! Почему ты ничего не сказала?! — засыпала мама вопросами, севшим от кашля голосом.

Диего мельком скользнул взглядом по мне и деловито отрезал кусок мяса.

— Он пока ещё здесь, в конце недели уезжает обратно. Так что нет, не переехал. А не рассказала, потому что сама не знала как к этому относиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Родители переглянулись.

Папа в своё время разделял желание Диего грохнуть Оливера. Мама была более миролюбивой, но однажды поделилась со мной, что она разочаровалась в Оливере. И дело не в нанесённой травме, а в его последующем поведении. У неё в голове тоже не укладывалось, как за полгода нельзя была найти и минутки, чтобы навестить меня. Да, что там, навестить… Написать сообщение хотя бы!

— И ты с ним вышла на сцену? Вы прямо танцевали? — шокировано прошептала мама.

— Да.

— Сын, а ты как это допустил?! — удивленно вскрикнул папа, посмотрев на Диего.

Брат отложил приборы и сделал глоток воды.

— Я не имею права вмешиваться в жизнь Габи. Я поговорил с Оливером, обрисовав ему перспективы любого неверного шага с его стороны. Затем просто наблюдал. Он почти не косячил. Габи взрослая девочка и сама принимала решение, выходить на сцену или нет, — спокойным тоном ответил Диего, вновь приступив к мясу.

Папа перевёл взгляд с брата на меня.

— Ты его простила?

Вопрос застал меня врасплох, хотя, казалось бы, времени подумать об этом у меня было предостаточно. Но моей дурной башке всегда было тяжело надолго сосредоточиться на чём-то.

— Не знаю, — честно ответила я после небольшой паузы, пока все замерли, ожидая моего ответа.