Однако в следующее мгновение его пальцы умело пробежались по ее телу, она ощутила его твердость — и отвечающая за мыслительный процесс часть ее мозга полностью отключилась. Малкольм с хищной улыбкой приподнял ее за бедра и усадил на тумбочку рядом с раковиной. Джейн обвила ногами его талию и, впившись ногтями в спину, толчками подалась вперед, помогая войти глубже. Малкольм уперся одной рукой в зеркало, а другой ласкал девушку, пока они не слились в одновременном экстазе.
Свет снова зажегся, когда Малкольм отнес Джейн в постель и нежно поцеловал ушибленный локоть. Казалось, загорелись все лампы в номере разом — даже те, которые она не включала. Но тут Малкольм щелкнул выключателем — и Джейн уснула, едва в комнате воцарилась темнота.
Глава 4
— Знаешь, я никогда не видела тебя за рулем, — заметила Джейн, когда Малкольм скользнул за руль арендованного автомобиля. Был канун Рождества, и их самолет приземлился в Страсбурге раньше графика. Сверху дороги казались идеально пустыми. Впрочем, если Малкольм водит так же неуверенно, как чувствует себя на водительском сиденье, это им не поможет. — Ты точно не хочешь пустить меня за руль?
— Не глупи, — отмахнулся мужчина, вертя в руках связку ключей. — Если я пользуюсь услугами личного шофера — или трех, — это не значит, что я… — И он с подозрением уставился на рычаг. — Тут что, ручная коробка передач?
— Ну-ка, пусти меня, — засмеялась Джейн и, подтолкнув жениха в плечо, подобрала полы серого приталенного пальто. Как только он пересел на пассажирское сиденье (от девушки не укрылось мимолетное выражение досады), Джейн завела машину и ловко направила ее к выезду с парковки.
— Тут ехать добрых два часа, — пояснила она с чувством легкого головокружения, будто по всем нервным окончаниям пустили низковольтный ток.
— Ты в порядке? — спросил Малкольм, защелкнув ремень безопасности и дергая его для проверки. — Ты сама не своя еще с тех пор, как мы сели в самолет.
«Хотела бы я знать», — подумала Джейн, пытаясь унять дрожь.
— Понимаешь, когда я отсюда уезжала, я не собиралась возвращаться.
— Я думал, это «милая французская деревушка», — заметил Малкольм. — Что уж такого страшного в ней может быть?
Джейн натужно засмеялась. Смех получился высоким и нервным.
— Вот почему я не встречаюсь с американцами. Вы все считаете, что Европа — это такой большой парк с аттракционами. Да, пока вы можете вернуться в свои стеклянные небоскребы с бесперебойной подачей горячей воды, Франция просто
Малкольм недоверчиво поднял бровь.
— Так ты недолюбливаешь малую родину из соображений архитектуры?
— Конечно! Но, разумеется, не только поэтому. У нас с бабушкой… сложные отношения.
Джейн нахмурилась и резко выехала на встречную полосу, чтобы обогнать еле ползущий грузовик. Что и говорить, слово «сложные» не исчерпывало годы их противостояния с Ба, но теперь эта страница ее жизни была перевернута. Сейчас ее занимало только будущее с Малкольмом.
— Что ж, у меня тоже есть пара историй про сложные отношения в семье, — откликнулся мужчина, прерывая ее размышления.
— Серьезно? Твоя мать когда-нибудь прогоняла соседских детей метлой или орала после того, как тайком прочитала твой дневник?
Однажды не по годам развитая и умирающая со скуки девятилетняя Джейн решила развлечься, выдумав запретную страсть между их соседом месье Дюпюи (тощим мужчиной с длиннющей черной бородой) и женой мясника мадам Фушо (дородной румяной дамой, которая, казалось, даже спала с мясницким ножом в руках). Каждый раз, видя их вместе, она воображала, что они обмениваются тайными знаками. Например, сосед говорил: «Мне полкило», — а Джейн слышалось: «Приходите ко мне в шесть, и я вновь завоюю вашу крепость, моя душечка». Если же мадам Фушо переспрашивала: «Столько?», Джейн была уверена, что это означает: «Давайте лучше в семь».