Опережая мысли, снимаю блокировку с экрана телефона. В груди всё плавится от эмоций, рвётся наружу потребностью поделиться хоть с кем-то!

Нехватка времени, хронический недосып, страх добить раздавленную двойным предательством сестру – всё вместе понемногу свело общение с семьей на нет. Уже пару дней я просыпаюсь с мыслью, что отцу то сказать уже, наверное, можно. На прошлой неделе он обмолвился, что у Лизы появился молодой человек.

Неужели переболела? И не вызовет ли новость о племяннике новый срыв? Ведь хватит взгляда, чтобы понять чей сын Артём. Я не хочу довести сестру до психушки, не хочу проклятий и ненависти. Я так перед ней виновата, что готова платить по счетам столько, сколько потребуется, ибо нельзя строить счастье на горе и за спинами родных. В конце концов я просто не представляю, как начать разговор. Какими словами признаться отцу, что его умница поступила так безответственно?

"Папа, я переспала с первым встречным бандюганом, затем увела его у родной сестры и ещё месяц продолжала лицемерно утирать ей слёзы. И да, твой внук зачат с ним же на третьем свидании. Я была так легкомысленна, что думать позабыла о защите". Так, что ли? Какими словами правду не укрась, суть от этого не изменится. Хочется, конечно, верить, что всё так или иначе вернётся на круги своя, но с каждым днём нести на себе взваленную ношу удаётся всё хуже. Я чувствую, что ломаюсь.

Я справилась с бессонными ночами и бесконечной стиркой пелёнок, не опустила руки, когда из продуктов на неделю приходилось всего одно ведро картошки, пару яблок и кувшин козьего молока от сердобольной соседки. Пережила холодную зиму на одном пособии, но теперь смотрю на первые неуверенные шаги сына и чувствую, что не вытягиваю. Мой мальчик стал совсем большой, теперь ему нужен хороший пример – именно мужчины, а не взмыленной заботами матери. Иначе он повторит печальную судьбу Матвея. И если этим примером не может стать родной отец, значит им станет дедушка.

Взволнованно выдохнув, быстро набираю короткое сообщение:

"Твой внук сегодня сделал первый шаг. Не говори пока Лизе и маме"

И прикрепляю сделанное утром фото, где Тёма спит, причмокивая большой палец.

Телефон почти мгновенно разрывается мелодией входящего звонка.

– Сейчас же диктуй адрес и молись, чтобы я по дороге остыл!

– Мы в дедушкиной деревне, – улыбаюсь сквозь набежавшие слёзы, чувствуя, как постепенно становится легче дышать. Папа отходчивый, а ещё жутко любит детей.

Однако, прежде чем я успеваю добавить хоть слово, он хмуро уточняет:

– Это его сын? Ворюги Лизкиного?

– Пап, он не вор... вернее твои часы он точно не трогал. Это я подбросила.

Поняв, что отец от такого расклада, мягко говоря, в недоумении, подробно, а главное без утайки рассказываю, как всё было. Благо, не видя разочарования родительских глаз, сделать это намного проще. Возвращаться обратно в город я пока не готова, но отец в моём доме желанный гость.