— Здравствуйте, Николай Васильевич. Меня зовут Вадим Алексеев, можно просто Вадим, мне так привычнее. Я являюсь главой выжившего в Н-ском районе анклава.
— Здравствуйте, Вадим. Как я понимаю, мне представляться не надо?
— Совершенно верно, Николай Васильевич.
— Знаете, Вадим, а мне Ваше лицо кажется знакомым, мы с Вами раньше не встречались?
— Да, встречались. Восемь лет назад, в связи с расширением Вашей фирмы, Вы приобрели расположенный рядом с Вами земельный участок с находящимся на нем зданием автомастерской. Вот на переговорах, при подготовке сделки и ее совершении я представлял интересы продавца этой недвижимости, рядом с ним Вы меня тогда и видели, правда, мне больше пришлось общаться с Вашими юристами.
— А, да-да, припоминаю. У нас тогда все очень быстро и взаимовыгодно для всех сторон сложилось.
— Ну разумные люди всегда найдут взаимоприемлемые решения.
— Согласен. Но к сожалению, такие люди сейчас в отношениях между анклавами уже не встречаются.
— Ну предшественниками нынешних анклавов были другие общности людей, связанных общими интересами во власти и управлении финансовыми и материальными ресурсами, которым тоже не хватило разума, точнее — благоразумия, третья мировая война тому подтверждением. Нынешним видимо не хватает общности цели, ради которой можно объединить усилия.
— Да, Вадим, Вы правы. Я, как глава, думаю о выживании доверившихся мне людей. В принципе, как и другие главы, даже если они сами себя называют как-то иначе, от князей до полевых командиров. Да-да, встречаются и такие, у нас есть радиолюбители, которые прослушивают радиоэфир, иногда вступают в радиоконтакты и обмениваются информацией. Мысль о необходимости спасения вымирающих соотечественников гложет мою душу, но наши ресурсы, главным образом, продуктовые, не могут справиться с этой задачей. Да и основная задача по спасению жителей самого анклава находится под угрозой.
— Ну до недавнего времени, Николай Васильевич, я тоже был озабочен прежде всего спасением близких мне людей, раз уж не получилось предотвратить третью мировую войну или уменьшить ее последствия.
Серьезное выражение моего лица несколько смутило Барсукова, ведь сказанное было похоже на шутку, но сказано с нотками настоящего сожаления в голосе.
— Но сейчас, Николай Васильевич, нам открылась реальная возможность спасения. И такая возможность может быть доступна не только жителям нашего анклава.
Сказано было простыми словами, но они просто взбередили все мысли Барсукова, в которых надежда гасилась недоверием, ожидание чуда боролось с большим жизненным опытом, в единый клубок переплелись и другие противоположно-направленные течения мыслей. Пока длилась пауза в разговоре, которую я специально по-театральному сделал для осознания сказанного мною, Барсуков смог усилием воли унять внутриличностный конфликт и ожидаемо спросил:
— Каким образом, Вадим?
— Николай Васильевич, это помещение не прослушивается?
Сам я уже знал, что здесь не установлено подслушивающих устройств, дроны-разведчики постарались, спросил лишь для обозначения необходимости сохранения тайны и повышения уровня доверия в разговоре.
— Нет. Его систематически проверяют на наличие таковых устройств.
— Хорошо. Дело в том, что мною был найден некий артефакт, позволяющий переносить людей и материальные объекты в другой мир. Правда, ограниченное количество за один перенос. Не в загробный мир. Там живой мир, чистый воздух, чистые продукты, чистая вода. Есть своя цивилизация. Не рай, конечно, там тоже имеются свои проблемы, которые и нас ожидают, но они ни в какое сравнение не идут с теми, что мы испытываем сейчас. По крайней мере, там у нас будет будущее, здесь оно весьма туманно, если не сказать жестче.
Видя по лицу собеседника недоверие к моим словам, продолжил: