— О, — хихикает Лиз, — А ваша дочь, что со мной работала, не гулящая была? Так-то мы подарочки пополам делили. Или пока денежка капает, так достойная профессия, а как перекрыли источник благ — так о морали вспомнили? Вот вам, почтенные дамы — от чистого сердца!

С этими словами Лиз повернулась к Беате с товарками спиной и задрала юбку, под которой, что ей было свойственно, некоторых элементов белья недоставало — при том, что чулочки были на месте.

Радостное улюлюканье собравшихся перешло в активную стадию, Беата сотоварищи пошли пятнами, бирюзововолосый, зашедший в этот момент в трактир, изумленно вытаращил глаза. С кухни раздался плач растревоженной Веты. Ирейн бросила тоскливый взгляд за окно: солнце отражалось в измерителе времени, показывая, что полдень все ещё не наступил.

Обычно Ирейн любила свою работу, но иногда их интимные роли распределялись несколько наоборот.

— Э. И вам добрый день? — с неподражаемой вопросительной интонацией заявил бирюзовый, глядя на Лиз, и зал грянул-таки хохотом. Ирейн поняла, что ей вот прям кровь из носу надо посидеть хоть пять минут в тишине, поесть и, пожалуй, пригубить чего-нибудь крепкого. Между тем, вчерашний гость отыскал-таки Ирейн, просиял, аки весеннее солнышко, и уверенно двинулся в её сторону. Трактирщица сдавленно простонала и, положив за неимением других пригодных органов косу на чужие проблемы, направилась в кухню — успокоить Вету да проведать Фло с Жубом. Мардж, обычно работавшая на свежем воздухе и не выносившая эту пьяную канитель, проводила Ирейн отчаянным взглядом утопающего котёныша, но трактирщица не дрогнула: саму бы кто спас.

— И вот однажды девочка без сердца обернулась лебедем — гули-гули! — да полетела на охоту. Потому что такова уж цена: коли хочешь жить превольно, без боли, то придётся, хочешь или нет, есть чужие сердца. Гули-гули! И там, на охоте, она встретила принца в медвежьей шкуре — гули-гули! И собралась было съесть его сердце, но…

Ирейн устало прислонилась к столу, наблюдая, как Косая Фло успокаивает Вету, параллельно помешивая варево в нескольких котелках — она была редкой мастерицей во всем, что касалось всяческих отваров, соусов и прочих рецептов, напрямую связанных с верным смешиванием ингредиентов. Видок при этом Фло имела дивный: её длинные, с проблесками ранней седины волосы растрепались, и в них то тут, то там торчали пучки трав (она запихивала в причёску все, что не помещалось на столе), тощие руки порхали то тут, то там, напоминая пауков, по-жабьи большой рот был растянут в усмешке, а скошенные в разные стороны глаза добавляли образу очарования. Пожалуй, вздумай Ирейн подыскивать натурщика для иллюстрирования сказок, Фло утвердили бы на роль пожирающей детей ведьмы в первом же чтении. Это был один из признаков того, как обманчива внешность: лишь благодаря помощи Фло Ирейн справлялась весь этот год, особенно в первую его половину, когда она, ещё не оправившись после тяжёлых родов, ничего не могла, а хрупкий супруг ушёл в целительный запой, ибо "дети — бабья проблема".

— Как вы тут? — уточнила она, подхватывая дочь на руки.

— Упарились, — фыркнул Жуб, ловко разделывая гусиные тушки, — Я уже и имени своего не помню!

— Сдюжим, — бросила Фло коротко, — Что у вас там? Сверовушка буянила?

— Ага, — Ирейн буквально рухнула на стул, чувствуя, как гудят ноги, и усадила Вету на руки, покачивая, — Да с группой поддержки. Прям бесплатное шоу для приезжих!

— Супружник не объявлялся?

— Нет, — хмыкнула Ирейн, — Я ж ему с друзьями больше не наливаю, сама понимаешь.

— Ещё бы, — усмехнулась Фло криво, — А тот, вчерашний, заплатил?

— Ага, — фыркнула Ирейн, — Бриллиантами. Вон как раз пришёл — видимо, одумался и вернуть решил. Я не против, но пусть с ним кто другой общается — та же Лиз.

Именно в этот момент ведущая на кухню дверь распахнулась и в проходе нарисовался радостный бирюзовый.

— Вот ты где! Я так и не спросил вчера — а как тебя зовут?

Ирейн прикрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Не помогло. Пришлось представить, что пересчитывает выручку — так дело пошло на лад.

— Ты что здесь забыл? — вопросила Ирейн грозно.

— Тебя, — развёл руками этот псих, — Мы не слишком хорошо начали…