Конечно, можно заказать графологическую экспертизу, и она покажет, что это все подделка. Но прав тот, у кого больше прав… К сожалению. Люди компании теряют из-за таких вот подлогов. Пока разберутся, в чем дело, бывает уже поздно.
Но подделка невероятно качественная. Я сама не отличила. Те же чернила, моя «фирменная» «у», писать которую я начинаю с длинной закорючки, а потом добавляю короткую. Не по-людски. Чуть ли не задом наперед. Но я так привыкла.
Я словно почувствовала, как сжимаю пальцами простую на вид ручку, как вывожу загогулины. Видение было настолько отчетливым, что мне чуть не стало плохо.
– Я не подписывала эту бумагу, – сдерживая дрожь в голосе, последний раз огрызнулась я. Хотя понимала, что это тупик. Передаст Липецкий ее в суд, и меня лишат материнских прав. А ребенка отдадут в приют, потому что Матвею она не нужна...
– Поторапливайтесь, – все так же без малейшего проявления эмоций, скомандовал какой-то из «близнецов»…
Глава 19
Я обреченно посмотрела на Ладушку. Что я могу сделать? Выхватить у амбала эту злосчастную бумажку и порвать? Ага-ага! Да как только я дернусь в их направлении, меня поймают за шкирку, как котенка.
– И телефон отдайте, во избежание неприятностей, – снова скомандовал тот, кому поручили говорить.
Он меня вообще рабыней собирается сделать?! Мало того, что мы останемся вообще без связи с внешним миром на его территории, так еще и снова лишиться телефона! Какая же сволочь просчитанная, этот Липецкий! Словно срежиссировал дьявольский спектакль, которые теперь разыгрывается, как по нотам. Только я набрала воздуха, чтоб высказать все, что думаю о них и об их хозяине, как дочь меня опередила.
– А вы что, не знаете, что сынок вашего хозяина взял и выкинул мамин телефон в окно?! И он упал в грузовик, увозивший снег с территории! И заметьте, мама не стала требовать компенсации! А мы теперь даже бабушке с дедушкой позвонить не можем!
Малышка подскочила и стукнула кулаком по столу. Я изумленно посмотрела на свое сокровище, и увидела, что ее энциклопедия лежит на том месте, где я оставила телефон. Даже если бы он был рядом со мной, я бы не сообразила его припрятать. Теперь главное незаметно убрать его подальше.
– Выйдите, нам нужно переодеться! – категорично потребовала я, вдохновленная изобретательностью Ладушки.
Не видя в этом ничего подозрительного, наши недобрые сопровождающие вышли. И мы быстренько припрятали аппарат. Уже один плюсик в совершенно отвратительной и, кажется, безвыходной ситуации. Тут я сообразила, что могут и паспорт отобрать. Метнулась к шкафу и сунула документ в старый фотоальбом, который хозяйка точно не выбросит. Немного подумав, отправила туда же и Ладушкино свидетельство о рождении.
Остается молиться, чтоб с домиком нашей доброй феи, да и с ней самой, ничего не случилось. А весной, когда не будет опасности замерзнуть в сугробе, мы сбежим. Дурная ассоциация с Колобком пришла в голову. Я от дедушки ушел. Я от бабушки ушел. А от тебя, Липецкий, и подавно уйду!
Отскочив от шкафа, я натянула джинсы, свитер и принялась запихивать наши вещи в чемоданы. За этим занятием меня и застали амбалы.
– Можете быстрее собираться? – от этой смеси псевдовежливости и быдловато– наглого поведения сводило челюсти. Хотелось наорать, вцепиться в их откормленные физиономии. Но понимала, что это напрасная трата сил.
Я только молча зыркнула и продолжила свое дело. Затем оторвала узкую длинную полоску от журнала и наскоро накорябала записку. Правда, перед этим поставила в известность конвоиров.
– Напишу пару слов хозяйке, чтоб не волновалась.
Отсутствие ответа я расценила, как разрешение.
«Дорогая тетечка Зиночка! Огромное спасибо, что приютили. Мне придется отрабатывать долг. Надеюсь, скоро увидимся»