— Видите ли, — ответил Грегори, немного покраснев от упрёка, — политический вектор в последнее время весьма нестабилен, поэтому приходится подстраиваться таким вот варварским способом…

— А если республика проиграет, и город снова окажется под имперской пятой?

— В таком случае, мы повесим Виктору на плечи красную бархатную мантию с длинными полями, которая элегантно прикроет данный дефект…

Изумившись политическому чутью казначея, Кристина, приподняв бровь, осмотрела его с головы до ног, после чего вошла в зал заседаний.

Помещение, изнутри обитое деревом, имело высокие потолки, но не имело окон. Искусственный свет концентрировался на трибуне, которая была окружена креслами, стоявшими упорядоченными рядами в форме полумесяца. Но людей, чей гул наполнял пространство зала, было гораздо больше, чем сидений, поэтому большая их часть стояла на ногах.

Как только Кристина оказалось в зале заседаний, она сразу же почувствовала спертый запах ненависти, направленный в её сторону. Нет, представители знатных семейств города ничего не сказали, более того, они даже прекратили разговаривать, когда Руфо взошла на трибуну. Но Кристина видела те озлобленные взгляды, способные в минуту отчаянной решимости превратить её в мученицу за множество бед, свалившихся на горожан в последнее время. Радиоактивное заражение, произошедшее прошлой ночью, сыграло роль детонатора народного недовольства. Кристина Руфо была вызвана народным собранием держать ответ. Все эти люди изрядно пополняли казну города, и проигнорировать их было бы для Руфо политическим самоубийством.

— Здесь собрались все те, — начала медленно говорить Кристина, — кто сейчас крайне недоволен произошедшим, так же, как и я…

Она, приподняв подбородок, оглядела публику.

— Я вижу, — продолжила Руфо, — что все вы жаждете крови, и я обещаю, вы её прольёте… Наши инженеры ликвидировали уязвимость в системе обороны города, поэтому пушки защитного периметра снова под нашим контролем. Плюс, у нас есть стрелковое оружие, и многие из вас, я уверена, с удовольствием встанут на стены или возьмут в кольцо башню викариата, в котором засели предводители оккупантов, пришедших с пустынного юга. Поверьте, мы обязательно изгоним этих дикарей, но пока нам не нужно привлекать к себе много внимания. Нам необходимо ждать, господа…

— Ждать!? — сидящий в первом ряду чуть сгорбленный мужчина внезапно вскочил на ноги и, повернувшись к собравшимся, развел руки в стороны. — Вы слышите, господа? Ничего нового…

Это был Боливар Дельгадо — дядя усопшего Мигеля Сантоса, который, будучи живым, был страстным поклонником женских чар Кристины Руфо. В ответ на слова Дельгадо по залу прошел недовольный ропот.

— Сколько можно терпеть эти бесчинства! — восклицали голоса, перекрикивая друг друга.

— Сначала, — громко начал говорить Боливар, перекрикивая толпу, — вы обещали нам, что тех пьяных дикарей, что накануне напали на наших граждан, будет судить закон. Но как видно, в стае закона нет…

Дельгадо осмотрел собравшихся, находя отклик в выражении их лиц.

— А эта ваша ночная операция, из — за которой сейчас забиты все госпитали? Почему мы не были предупреждены? Обсуждая условия капитуляции, вы рисовали нам совсем другие картины, Кристина. Скажите, сколько времени нам ещё нужно ждать?

Когда взбудораженная толпа немного успокоилась, Кристина посмотрела на Боливара, чьи близко посаженные на одутловатом лице глаза злобно уставились на неё.

— Мы будем ждать до тех пор, пока в башне не появится тот, которого дикари чтут своим пророком. Полковник Орокин, который и привел сюда этот сброд, должен наравне со всеми ответить за свои поступки… — Руфо оглядела зал. — Или в моих словах есть что-то, что противоречит общему настроению?

Зал замолчал.

— Когда виновные будут наказаны, — продолжила Кристина, — Виктория станет столицей будущей республики…

— Откуда вы это знаете? — со скепсисом, но уже более сдержанно произнёс Дельгадо.