Он выглядел не на шутку раздраженным.
- Вам все не нравится. Вода в отсеке не течет пять дней - впервые за год! И вы уже кричите - "долой начальство!" А кто из вас, умников, думал, чего стоит, чтобы она текла остальные триста шестьдесят дней?
- Да, да, - дядя Петя уже не пытался скрывать сарказм, - Только благодаря вам горит свет, течет вода...
- Да, именно так! - крикнул дядя Саша, - Ты понимаешь, на каком волоске висит обыкновенное обеспечение жизнедеятельности Станции? Какая это сложнейшая управленческая задача. Сколько сил уходит на простое поддержание систем?
- Не знаю, Санёк, - будто соглашаясь, покачал головой дядя Петя, вдруг пронзительно и сердито глянул на дядю Сашу, - И никогда не узнаю. Потому что вы никогда и ни за что к рулю никого не из вашей шайки не допустите.
Погодин пару раз отхлебнул из стакана. Как воду - не морщась и не торопясь. Заговорил медленно и монотонно, стараясь тщательно выговаривать слова.
- Группа людей много лет своими кривыми ручонками управляет "Миром" на пределе сил и средств. Проблему недостатка сил и средств эта группа решить не может - ручонки кривые. Но и сменить себя не дает, потому что при неудаче другой команды - из-за созданного этой группой дефицита сил и средств - все накроется медным тазом. Вот такой заколдованный круг.
Дядя Петя отхлебнул еще раз.
- Хотя и при них накроется непременно. Потому что ручонки кривые. И вот тогда это будет уже не круг, а что? - Выпрямление...
Покрасневшее лицо Красникова исказилось. Он перегнулся через стол, будто собираясь схватить или ударить дядю Петю, опрокинул бутылку, от неожиданности выпучил глаза и смешно подпрыгнул пару раз, пытаясь ее поймать. В последний момент в пяти сантиметрах от бетонного пола подхватил и аккуратно поставил между тарелками. Сел. Уставился перед собой.
- Как же я устал, - проговорил он тихо, - Как я устал от вас, горлопанов, глядящих со стороны и думающих, что все ясно и просто. И вы бы уж, вы бы эх - дай только волю...
Дядя Саша обхватил голову обеими руками, покачался на стуле взад-вперед, посмотрел на дядю Петю больным взглядом.
- Петя, ты же умный человек. По крайней мере, я тебя таким помню. Ты не понимаешь, что за стенами Станции - враждебная Вселенная? Антимир, который пытается нас сожрать? Что мы - последний, малюсенький, еле теплящийся огонек жизни в ледяной пустыне? Ты думаешь, я бы не хотел всего этого - конкуренции идей и мнений, свободного доступа к информации? Но как ты не видишь, что у нас просто нет права на ошибку?
Не дожидаясь ответа Погодина, дядя Саша молча встал и вышел из секции, аккуратно затворив дверь. Не прощаясь и не оборачиваясь.
Мишка огорчился ссоре дядь, но он знал, что, несмотря на ожесточенные пикировки, друзья отца хорошо относятся друг к другу. И как бы они не расстались сегодня, через полгода Погодин и Красников обязательно придут на день рождения матери, и будут поднимать тосты в ее честь, петь, смеяться, спорить и громко кричать друг на друга. Их приход два раза в год формировал для Мишки устойчивость его "Кругового мира".
Лицо Руководителя Проекта посуровело.
- Миша, у нас мало времени. Что тебе сказал Пётр?
Миг задумался.
- Он говорил про работу какого-то Ферентиса. Я понял, что это эконометрическая теорема. Дядя Петя сказал, что откопал ее в старых записях в Инфосети и показал тебе. И Вы... ты что-то выяснил. Папа, - это слово Гальянов-младший выдавил с большим трудом, - что ты такое обнаружил, за что убивают?
Седой кивнул и задумчиво уставился куда-то в себя.