Зайцев медленно подошел к пину Гильермо, неподвижно стоящему на причале, глядя на море.

  - Простите, можно задать вопрос? - Зайцев подумал, что обращается к пину уже во второй раз за один день - впервые за все время пребывания на острове.

  - Задавайте, - без эмоций ответил пин.

  - Я могу поговорить со Стивенсом?

  - Можете.

  Вот так просто. Зайцев несколько раз моргнул, отвел глаза.

  - Стивенс, Вы здесь?

  -Да, Виктор, - сказал пин бесцветным голосом.

  - Как Вы там? - Зайцев.

  - Нормально.

  Зайцев сглотнул, облизал пересохшие губы.

  - Извините, нехорошо как-то вышло.

  - Извинить за что? - спросил пин, - Вы думаете, мне сейчас хуже, чем было с вами? Как бы не так! Все время на острове я испытывал постоянный смертный ужас, животный страх. Куда уж хуже-то?

   - А теперь Вам не страшно?

  - Нет, - ответил пин, - Я с моим Богом, чего мне бояться?

  Зайцев закрыл глаза, кивнул. Пробормотал про себя что-то отрывистое, понятное здесь только ему одному, и пошел прочь.

  По пути Зайцев пару раз споткнулся. Потом понял, что идет к коттеджу Мейбл. Остановился. Потер пальцами виски.

  - Похоже, пора принять предложение Шмидта, - сказал он себе вслух, - Срочно нужна помощь мозгоправа.

  Четкое понимание, куда надо идти, взбодрило Зайцева. Он торопливо, почти бегом, добрался до коттеджа психолога, без стука открыл дверь, вошел в комнату и застыл в недоумении. Штатный психолог команды астронавтов Джереми Шмидт лежал на кушетке в собственном кабинете с остановившимся взглядом и разинутым ртом, мелко взмахивая руками и дрыгая ногами. Он выглядел в точности так, как описывал Стивенс отключенного пина на яхте.

  Зайцев вспомнил разговор с Сайрусом: "Сначала страх инсайта парализует человека. Потом он старается угодить Пану, чтобы избежать присоединения. Затем убеждает себя, что интересы Пана - интересы человечества. Дальше он растворяется в воле Пана без остатка. И тогда уже не имеет значения, интакт или пин".