Вечный пожал плечами.

  - Не настаиваю.

  - Без базара фартануло мне через тебя, - добавил Хмет, убирая клинок в Ругеров кожаный чехол, - Кабы не твое гонево гастрольное и не нынешний кипеж, я на рывке с кичи не выломился и Ругера не мочканул. Теперь я выведу кодло из непонятки, а авторитетные люди за это меня коронуют.

  Хмет оглядел зал.

  - А, может, и здесь с пацанами закантуюсь. Древняк без фуфла, хаза серьезная. Мужиков заведем - грязь ковырять. А что пустыня, так долбодятлы летают - значит, и человек жить может.

  - Только знаешь, Пыльный, - добавил он, помрачнев, - как втыкаю, сколько фартовых пацанов , кто бы мне в бригаду мазёво встал, с твоей бодяги наглухо усохли, мне так хреновеет. Так что канай отсюда скорей, пока я тему не сменил.

  Не дожидаясь второго приглашения, Вечный покинул комнату с мертвым старым паханом и живым новым и побежал по коридорам. В закутках и проходах, мимо которых он спешил, в прыгающем свете чадящих факелов разъяренные пацаны тыкали клинками в сгнившее трепье, пинали труху и в отчаяньи дрались друг с другом. Поднявшись на уровень, Вечный наткнулся на Балабола. Певец сидел, прислонившись к стене, и заливисто хохотал.

  - Сежа... - тихо окликнул певца Вечный.

  Балабол поднял к нему лицо, протянул в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем, погрозил им, и зашелся в хохоте еще сильней. Отдышавшись, певец произнес:

   - А ведь Ругер не ошибся: об этом походе я напишу такую песню, какую еще свет не видывал!

  - Слушай, певец, слушай внимательно, - медленно заговорил Вечный, - Компьютеры. Мобильные устройства. Автомобили. Самолеты, Роботы. Генная инженерия. Информационные технологии. Сети. Телевидение. Электроэнергия, бумажные книги, асфальтовые дороги, аэропорты, торговые центры, кино, эскалаторы, метро.

  Певец смахнул грязным рукавом слезы с глаз.

  - Ты чего такой мрачный, старичок? Возмездие случилось, - Сежа хихикнул, - хоть и без твоего участия. Обидчики мертвы, - Балабол опять издал смешок, - давным-давно, косточки в прах рассыпались. Что же ты щебечешь по-птичьи с таким лицом, будто родное пепелище оплакиваешь?

  Голос Вечного сорвался на крик:

  - Цветные карандаши, английские скрепки, говорящие куклы! Удобная обувь и одежда, подогреваемые тротуары! Уличное освещение! Вай-фай в кафе! Сборные домики! Всего этого больше нет, но это было! Ты слышишь, певец?! Было!

  Внезапно Сежа посерьезнел.

  - Слышу, Вечный, слышу. Может, все, что ты бормочешь, когда-то и имело смысл, но теперь это только ветерок на развалинах. Слышал, как в древних городах через щели воет? Вот - оно. Ты лучше беги, олдец, беги. Не порти мне песню. Как я завтра буду петь о бессмертном, если сегодня бессмертный кони двинет?

  Вечный отшатнулся и помчался по переходам наверх. Наконец, он выбежал к выходу и остановился под тусклым солнцем.

  - Ну хорошо, а дальше - куда? - пробормотал Вечный про себя, - Куда идти, когда идти больше некуда?

  Он представил одинокий путь назад через пустыню - хоронясь от Хметовой орды и диких зверей. Теперь - безо всякой сверхцели, только для выживания. Несколько недель без запасов еды и воды по бесплодной пустыне, убегая от надвигающейся холодной и голодной зимы. Вечный понял, что не дойдет. Значит, надо вовремя зарыться в бархан, чтобы изможденное тело не сожрали животные, иссыхать и мучиться до весны, пока не пойдут дожди и не пробьется зеленая трава, которую можно жевать.