Только спустя километров десять Дин спросил у Труварова:
— Что на него так подействовало?
— Да я сам, честно говоря, не понял. — Евгений Викторович не скрывал своего недоумения.
— Может, все дело в этом кольце? — И он, не вдаваясь в подробности, пересказал своим спутникам историю, услышанную от отца.
— Ну, в кольце так в кольце. Хотя я во всю эту лабуду не верю, — скептически отреагировал Дин. — Но что-то здесь не так. За нами от МКАД едет машина, судя по номерам, служебная. А мне абсолютно не хочется подставляться. — Дин резко свернул вправо, на грунтовку, которая вела в сторону небольшого озера, за которым чернел лес. Через какое-то время сзади возник все тот же черный седан, пытавшийся не отстать от маломощного «корейца».
— Так не уйдем. Силенок не хватит. Слушайте меня внимательно: сейчас начнется кладбищенская ограда. В ней есть проломы. У одного я резко приторможу. Выскакивайте из машины и затаитесь за оградой. Я постараюсь перехитрить этого навязчивого типа и затем подобрать вас здесь же. — В этот момент машина встала как вкопанная, Лана открыла дверь и нырнула в пролом ограды, увлекая за собой ошарашенного стремительностью ее действий Труварова. Дин тут же сорвался с места, уводя за собой выехавшего из-за поворота преследователя.
Прошло чуть более получаса, когда у пролома опять появилась машина Дина. Лана и Труваров юркнули на заднее сиденье и уставились на Дина, с головы до ног измазанного болотной жижей.
— За кладбищем есть небольшое болото. Местные туда никогда не суются. Если ехать на большой скорости и не знать, что оно находится сразу за поворотом, стопроцентное попадание обеспечено. Видимо, наш невезунчик гнал на всех парах, вот и угодил туда всеми четырьмя колесами. В общем, машина стала тонуть. Ничего не оставалось делать, как помочь ему выкарабкаться из цепких объятий трясины. Вот и вымазался.
— Все равно он тебя потом вычислит по номерным знакам, — зачем-то сказала Лана.
— Не вычислит. Вернее, вычислит, но не меня. Машина зарегистрирована на человека, прописанного в подмосковной глубинке, да к тому же вот уже год как находящегося в потустороннем мире. — Он подмигнул Лане через зеркало заднего вида и нажал на газ.
Вскоре они ехали по территории военного городка. Свернув в один из дворов, Дин остановил машину.
— Посидите пока здесь. Я скоро, — он скрылся в подъезде многоэтажки и минут через десять вышел в сопровождении мужчины лет пятидесяти в военно-полевой полковничьей форме.
— Знакомьтесь. Виктор Жданов. Мой друг и соратник по оружию. Вместе когда-то начинали на Дальнем Востоке. — Жданов никак на замечание Дина не прореагировал, всем своим видом демонстрируя явное нежелание общаться. Минут через двадцать они остановились у высокого бетонного забора.
— В этом пакете форма, которую носят служащие базы. Переоденьтесь в машине. Я сейчас отойду ненадолго. Когда вернусь, вы должны быть готовы пойти со мной. — После этого короткого инструктажа полковник вышел из машины и исчез за поворотом. Пока он отсутствовал, Дин объяснил Труварову, что тот должен четко исполнять указания Жданова, пройти с ним на территорию базы и под видом служащего, занимающегося погрузкой, проникнуть на борт самолета, отправляющегося в Махачкалу. Там он должен затаиться как мышь, по прибытии смешаться с местным персоналом на разгрузке, выйти из аэропорта, а дальше действовать по ранее оговоренному плану. Вскоре вернулся Жданов, коротко скомандовал «За мной!» — и опять исчез за углом, где, по всей видимости, находился контрольно-пропускной пункт базы. Труваров торопливо засеменил за ним.
— Ну и ладненько. Будем надеяться, что все пройдет хорошо! — Дин развернул машину и поехал в сторону Москвы.
— А мы не дождемся твоего товарища? — удивленно спросила Лана.
— Нет, чего нам здесь светиться? Он все сделает, как надо. Если что-то пойдет не так, мы все равно ничем помочь не сможем. — Выехав на трассу, он резко набрал скорость.
— А как мы узнаем, что он долетел? — не унималась Лана.
— Я же объяснил, что там его встретит мой родственник, который сразу же мне отзвонится. Так что будем ждать. — Было видно, что Дин устал и не очень хочет разговаривать. Не доезжая трех-четырех километров до Москвы, он остановил машину, вышел сам и помог выйти Лане, отойдя от одиноко стоящей четырехколесной помощницы метров на триста, проголосовал, посадил Лану на заднее сидение полуживой «девятки», а сам разместился рядом с хозяином рыдвана. Лана ни о чем не спрашивала, так как прекрасно понимала, что и зачем делает Дин.
Как-то само собой получилось, что они поехали на квартиру Дина, где, едва переступив порог и толком не заперев дверь, начали заниматься любовью. Видимо, совместные переживания включили какие-то дополнительные эмоции — они лихорадочно срывали одежду, стараясь как можно скорее освободиться от сковывающих движения пут, от всего, что мешало увидеть, ощутить друг друга, сделать доступным то, что кружило голову и лишало дара речи. Дин давно не испытывал ничего подобного, словно был не пятидесятилетним мужчиной, а тем романтичным юношей, который более тридцати лет назад приехал покорять столицу, готовый любить и быть любимым. Он буквально окутал Лану нежными прикосновениями и поцелуями, на что она благодарно реагировала всем своим естеством. Эта была их лучшая ночь — теперь ему стало совершенно ясно, что он любит эту женщину, что она нужна ему, что он не хочет с ней расставаться, что роднее и ближе ее у него никого нет.