Эткинс вздохнул, вытер вспотевший лоб и собрал вещи.

Бакстер насмешливо помахала ему рукой, глядя, как он бросился вслед за разъяренным агентом ФБР – наверняка собираясь целый час целовать его в задницу.

– Босс у нас дипломатична, как всегда, – фыркнул Сондерс, с ухмылкой глянул на Ваниту и перевел взгляд на устроившегося в углу мужчину. Меж тем американец с важным видом вышел из комнаты.

Они сидели в тесном помещении, примыкавшем к допросной, и наблюдали за происходящим через зеркальное окно.

– Ну почему, почему она не может побыть вежливой каких-то долбаных двадцать минут? – простонала Ванита. – Неужели это так трудно?

– Видимо, трудно, – пожал плечами Сондерс.

Мужчина в углу согласно кивнул.

– Вы-то хоть не начинайте. Вас вообще здесь быть не должно, – сказала она ему, массируя лоб, за которым набирала силу боль.

Чтобы побыстрее отделаться от психотерапевта, Бакстер махнула ей рукой, давая понять, что она в полном порядке и не испытывает ни малейшего желания «о чем-нибудь поговорить».

Позабыв, что на нее все еще могут смотреть, как оно, впрочем, и было, Эмили закрыла руками лицо и легла грудью на стол.

– Ты куда собрался? – обратился Сондерс к мужчине, который встал и направился к двери.

– Хочу ее увидеть, – без особых затей ответил он.

– Похоже, ты не очень понимаешь, что означает «находиться под арестом», – сказал Сондерс.

Мужчина посмотрел на Ваниту, выглядевшую такой же уставшей, как Бакстер.

– У нас был уговор, – напомнил он ей.

– Идите уж, – ответила она и махнула рукой, – хуже все равно уже не будет.

Мужчина весело улыбнулся, повернулся и вышел в коридор.

– Нас за это уволят, – сказал Сондерс, глядя ему в спину.

– Уволят, – кивнула Ванита, – конечно, уволят.

Бакстер услышала приближающиеся шаги, но не узнала в них ни строевую поступь американца, ни ленивое шарканье Эткинса.