На двери его квартиры не было почтового ящика. Сама же дверь была настолько плотно подогнана, что не было никакой возможности просунуть под нее конверт. Оставалось только войти в квартиру и оставить в ней ключ.

Я открыла дверь.

— Bay, запах денег! — воскликнула Рисса. — Должно быть, он в них не нуждается.

В квартире бросались в глаза кожаная мебель, отполированные полы и простор. Линии половых досок, гладкие и тусклые, влекли взгляд вдоль холла, по сторонам которого располагались двери, ведущие в разные помещения. Здесь стоял небольшой деревянный столик с пустой вазой на нем. На противоположной стене висела картина, изображавшая женщину с черной кошкой. На женщине было красное платье. Она сидела, облокотившись, на черном кожаном диване. Кошка занимала место на спинке дивана за левым плечом женщины. Кроме картины и столика, в холле ничего не было.

Я открыла первую дверь слева и осмотрела гостиную. Сразу же узнала диван с картины, стоявший посреди комнаты и протянувшийся на всю ее длину. Он был огромных размеров, но комната оказалась настолько просторной, что он выглядел островком.

— Хочу воспользоваться туалетом, — сказала Рисса. — Бьюсь об заклад, он забавный.

Она пошла вдоль холла, открывая двери помещений. Высокие каблуки ее босоножек звонко стучали по деревянному полу.

К задней стенке гостиной примыкал письменный стол. Я вложила ключ в конверт и хотела оставить его на середине стола. Там я увидела записку, оставленную для меня Хью.

«Кэт, прости за неряшливое состояние квартиры. В последнее время я редко в ней бывал, поэтому не думал, что стоило заняться уборкой. Фотографии, приготовленные для тебя, — в картонных папках. Надеюсь, ты сочтешь их полезными. Буду рад нашей содержательной беседе в какой-нибудь из дней. Надеюсь, мы скоро встретимся снова. Хью».

Записка лежала поверх двух папок на столе. Кроме них, на столе помещался телефон, видимо отключенный. Письменный стол, телефон и папки покрывал довольно значительный слой пыли. Когда же я оглядела комнату, заметила, что пыль лежит и на всем остальном.

Я засомневалась. Решение относительно Хью было принято, но теперь, когда передо мной лежали фотографии, было бы глупо уйти, хотя бы не проглядев их бегло. Просто из интереса, пока Рисса находилась в ванной комнате. Затем я могла бы оставить ключ и удалиться.

Я остановилась с ключом в одной руке, другой рукой оперлась на картонные папки. Возможно, я совершала ошибку, но не могла не поддаться искушению. Медленно убрала записку со стопки папок. Стерла рукавом с поверхности остаток пыли и открыла папку.

Эти фотографии, как и прежние, изумляли. Их отличали экспрессия, цвет и совершенная композиция. Масса пыли и песка, улыбающиеся лица в траншеях, крупные планы археологических находок.

Однако некоторое время спустя я почувствовала, что Хью совершил ошибку. Хотя эти фото были замечательны, они мало или совсем не отличались от тех, что он уже показывал, когда мы встречались. Все они были сняты в том же месте раскопок. Он сделал там, очевидно, сотни снимков, часто одного и того же плана. Видимо, в этих папках хранились все фото, он же выбрал для меня лучшие из них. Я услышала шум спускаемого бачка туалета и потока воды из крана.

Отложила в сторону одну папку и занялась второй, но та оказалась в основном такой же. Интересно, ограничился ли Хью Челленджер съемками только в этом месте раскопок в Турции, или он просто выложил не те папки?

В комнату вошла Рисса.

— Никогда не справляла малую нужду так хорошо. Ты готова идти, или посмотрим еще кухню?

Я почти закончила просмотр второй папки.

— Гляди!

Одна фотография отличалась от других. Никаких траншей и археологов. Просто молодой человек в бронежилете улыбается в камеру. Этот молодой человек с сияющими глазами, пыльными волосами и двухдневной щетиной на подбородке облокотился на джип, стоявший в пустыне, и глядел так, словно ему было наплевать на все окружающее.