Я переоценил гулхар. Не все они быстро бегали, поэтому растянулись на полсотни метров. А что это такое? Секунд пять чистого времени, что под ускорением — вечность.

Через секунду я рядом с ближайшим врагом. Маг вскидывает клинок, его мышцы когда-то были сильны. Сейчас это седой гулхар, что наверняка привык больше полагаться на магию.

Наше оружие встречается, звон разносится по округе, но резкое ускорение и вот его голова летит в сторону, а алая струя разбавляет пепел.

Сместиться в сторону, прикрыться трупом и удар следующего врага проходит мимо. Ускоряюсь, он тоже, короткая стычка и отскакиваем друг от друга.

Медлить нельзя. Прыгаю вперед, попутно выпускаю доспехи. Бежал без них, иначе было никак. Металл принимает удар на себя, клинок врага отскакивает и видимо я его удивил, за что он и поплатился отрубленной рукой, а потом и перерубленной шеей.

Снова врубаю ускорение и убегаю, броню убираю. Сил осталось процентов десять, короткие схватки вымотали. Это проклятое место буквально высасывает энергию, не дает развернуться на том уровне, к которому я успел привыкнуть.

Внезапно ноги притягиваются друг к другу, я спотыкаюсь и лечу вперед. Едва успеваю выпустить доспехи, чтобы избежать участи быть насаженным на острые пики скал.

Проламываю камень, от столкновения откидывает назад, падаю в расщелину. Три метра полета и ещё удар, а потом ещё раз, чтоб наверняка. В голове гудит, кое-как фокусирую взгляд на ногах и нахожу там веревку. На концах тяжелый груз, идеально для метания. Боло или как-то так, мелькает мысль, пока пытаюсь снять путы.

Это удается в тот момент, когда сверху прыгает тень. Чьи-то ноги врезаются в грудь, впечатываю в камень ещё сильнее, от этого мы оба проваливаемся и падаем ещё ниже. Куски земли и скал падают сверху, поднимается пыль, видимость нулевая.

Но мне не нужны глаза, чтобы ощущать противника, точно знать, где он находится. Бросаюсь вперед, бью кулаком в грудь, но удар блокируют. Ответный приходится на доспех, на это я лишь ухмыляюсь и накидываюсь на врага. Придавливаю его к земле, чувствую, что сильнее, руки смыкаются на шеи и сжимают.

Но враг не лыком шит, пытается скинуть меня, да только в тесноте это невозможно.

Его соратники набрасываются сзади, дергают за голову и тащат назад. В последний момент успеваю выпустить клинок, и лезвие входит в того, кто останется лежать здесь на веки. За это получаю в голову удар такой силы, что, кажется, броню сминает, а в ушах звенит так, будто рядом поезд мчится.

Расщелина узкая, от силы метр, большая часть гулхаров осталась наверху, спустились только двое. Выбили меч из рук, спеленали, как котенка и броня не помогла.

Через минуту меня вытащили наружу и окружили. Меч у одного из магов, он его вертит в руках, изучает.

— Его надо убить, — говорит мужчина седьмого ранга, — Он должен ответить за то, что сделал.

— Лучше пытать. Смерть для чужого роскошь. — отвечает ему женщина.

Ведьма же возвышается над остальными минимум на голову. Она настоящий великан, хотя выглядит хрупко. Радуюсь, когда вижу на её идеальном лице следы грязи и пепла. Она замечает мою улыбку, брови хмурятся. Держит в руках мой мешок, достает оттуда диск храма и теперь уже в её глазах победная улыбка.

— Убивать пока не будем, — молвит она решение, — Он нам ещё пригодится живой. Но и наказать его следует. Оторвите ему ноги и руки, но так, чтобы жить остался.

Кровожадные улыбки расходятся по лицам магов. От каждого из них веет силой, осанки прямые, взгляды уверенные. Ничего их не сломило и не смогло поколебать. В глазах лишь желание мести, понимаю, что меня они ненавидят.

Один из них только шагнуть ко мне успел, как дрожь появилась. Я её заранее ощутил, почувствовал, как камень под ногами вибрацию выдает. Дрожь не внутренняя, а внешняя. Сама земля вибрирует.