Марси накинула на плечи куртку и отправилась на арену — всем восьмерым участницам выступления предложили занять свои места.
Шашин с Марси выполняли упражнения на коне. Подходя к дорожке, Марси почувствовала, как правая рука и нога наливаются свинцовой тяжестью. И тут она испугалась.
Марси посмотрела, как подруга выполнила прыжок, а затем диктор назвал ее имя. Она взглянула налево, туда, где сидели ее родители, сестра, родственники, друзья. Рыжеволосая Барбара Шепроу улыбнулась дочери и помахала ей рукой.
Марси вдруг поняла, что весь «Флит-центр» в ожидании смотрит на нее, и шагнула на дорожку.
Марси приподнялась на цыпочки и побежала к коню. Ей не хватало скорости, но она решила, что прыгнуть все равно сумеет.
В шаге от трамплина она почувствовала, что правая нога куда-то исчезла: ступая на нее, она словно проваливалась в пустоту. Уже в воздухе Марси поняла, что высота для прыжка недостаточная. Она неуклюже попыталась развернуться, рухнула на коня и пролетела вперед. Перед тем как потерять сознание, она услышала, как хрустнула кость в запястье.
— Джесси, это Дел Мерфи. Спустись, если можешь, в приемное.
Мерфи, дежурный невропатолог, позвонил в девять вечера. Предыдущие пять часов Джесси провела в блоке интенсивной терапии. Сара Деверо еще не пришла в сознание после операции. Джесси мучило предчувствие, что ее подруга если и очнется, то с тяжелыми неврологическими нарушениями.
— Спущусь через минуту. Что там у тебя?
— Поступила Марси Шепроу.
— Гимнастка?
— Потеряла сознание во время выступления. Упала и сломала запястье. Наложили гипс. Но у нее не все в порядке с неврологией. Я только что получил ее МР-снимок.
В коридоре перед шестой палатой приемного отделения Джесси и Дел разглядывали снимок Марси. На нем отчетливо была видна небольшая опухоль, скорее всего — менингиома, давившая на мозг слева, как раз над областью, отвечающей за правые конечности. Если про опухоль мозга можно сказать «удачная», то это был как раз тот самый случай.
Джесси попыталась разгладить складки на халате — затея бессмысленная, но ей хотелось потянуть время перед разговором с матерью Шепроу, дамой, по слухам, весьма напористой, резкой и крайне подозрительной.
— Ну, все, пора, — выдохнула Джесси и шагнула в палату.
Она представилась сначала Марси, затем ее матери. Олимпийская чемпионка оказалась хрупкой и очень юной. Барбара Шепроу недовольно взглянула на Дела Мерфи.
— Я ожидала… Доктор Мерфи не сообщил, что…
— Что врач — женщина?
— Вот уж не думала, что бывают женщины-нейрохирурги.
— Нас действительно немного, миссис Шепроу. И, как вы можете догадаться, каждой пришлось стараться за двоих. Я — хирург знающий и опытный.