– Не в Кремль. В резиденцию, на Старой площади.

– Ну и какой он, император?

– Какой… Ну… Лет ему пятьдесят. С бородой. Невысокий. С виду вроде обычный… Но, понимаешь, от него такая сила идет… Что невозможно не послушаться. И еще… Ну, убежденность просто невероятная. Он что ни говорит – ты со всем соглашаешься. Потому что видно – он ни одного слова не произносит такого, в которое бы не верил сам. Вот. Понял, что в нем главное: правда. И за эту правду он сам готов умереть. Поэтому и других может на смерть посылать. И тебе не страшно.

– Мне страшно.

– Да брось! Чего тут бояться! Вон, пришел же этот к вам юродивый с того берега. Говорит, ничего там такого нет, чего на этом бы не было. С войны сколько лет прошло. Все быльем поросло.

– Не знаю…

Ливень все шумит за окном; от него Мишель делается необычайно уютно внутри. Необычайно тепло и спокойно в руках этого мужчины. И очень не хочется, чтобы он размыкал объятия. Она прижимается к нему, прячется подмышкой, чувствуя себя совсем маленькой девочкой. Спрашивает еще раз:

– А вы точно обратно через нас поедете?

Атаман усмехается.

– А других дорог до Москвы просто нет. Ваш мост через Волгу один остался. Так что да, поеду через вас.

– И тогда можно будет?

– Тогда…

Мишель отстраняется, смотрит на него с расстояния.

– Не подумай! Я тебе себя не навязываю. Ты просто до Москвы меня довези, а там я сама.

Кригов смеется в бороду.

– Я и не думаю ничего. Просто загадывать не люблю. Человек предполагает, а Бог располагает. Знаешь, как говорят.

– А я вот загадаю.

Атаман проводит пальцем по ее щеке, по мочке уха.

– Какая ты красивая…

– Нет, это ты красивый.