Толстяк вздохнул и, не обращая внимания на активное сопротивление мальчишек, потащил тех к небольшому деревянному домику оформлять новобранцев.

Из небольшой группы людей выступил маленький худой человечек с пронзительным взглядом белесых глаз. Он долго смотрел в сторону удаляющегося офицера, пока тот не скрылся за крашеной дверью, протолкнув предварительно внутрь Софию и Циоана.

XV

Над пасмурным морем плыл сиротливый туман. Рыбаки привыкли к нему, точнее — не представляли себе иного начала обычного рабочего дня. Миндские морские туманы были издавна известны всем мореплавателям побережья. Рыбаки Минда воспринимали его, как неизменную составляющую своей жизни, в туман они уходили за добычей, а когда утренний бриз разгонял его, предварительно порвав в драные клочья, разворачивали лодки к берегу. Так было всегда, во времена отцов, дедов и прадедов. Так было и сегодня.

Лодки, одна за одной, шурша по шершавой гальке пропадали в молочном мареве. В нём же, как в грязной вате, гасли скрип уключин и плеск воды об склизкие борта. Все знали, что дальше, чем на полсотни шагов, друг до друга уже не докричишься. Рыбацкий промысел в Минде передавался по наследству, не отпускал своих, не принимал чужаков. Рыбаки чуть не с младенчества знали своё изогнутое побережье, особенности неровного дна, по одним им известным признакам придерживались границ морских угодий, принадлежащих разным деревням.

С незапамятных времён все придерживались негласного кодекса, делились добычей, пойманной в чужих водах, дружно гоняли посторонних, а когда их не было — дрались между собой, впрочем — до смерти никогда не доходило. В рыбацком деле каждый был мастером, знал своё дело, не нуждался в подсказках и понуканиях. В сплошном тумане лодки безошибочно выходили на заранее оговорённые места, забрасывали сети, выбирали поставленные вчера, словом — день начинался, как всегда.

Первым неладное почуял слепой Гунтар, прозванный Совой. Он вдруг выпрямился, не выпуская из рук сотни раз перелатанной сети, и всем корпусом повернулся в сторону открытого моря.

— Там кто-то есть, — глухо пробормотал он. Слух у него, как у каждого слепого, был гораздо острее, чем у остальных сельчан. Однако деревенский староста Булга, на чьей лодке издавна ходил Гунтар-Сова, был не в духе — одна сеть оказалась совсем пустой, другая порвалась по непонятной причине, третья зацепилась невесть за что и поднять её не было уже никакой возможности. Этого хватило, чтобы досадливо отмахнуться от слов слепого.

— Отстань, Сова, — буркнул Булга, упорно, но, тщетно дёргая сеть, — Там косой Имыр с Кудой промышляют. Помогай давай, что я тут один тяну…

Гунтар не отозвался, продолжая напряжённо вслушиваться в клубящийся туман. Он не мог определить, откуда берутся незнакомые ему звуки, а те всё приближались, становились громче и отчётливей. Булга уже мог бы их услышать, но ему было не до того. Он как сидел, сердито бормоча и теребя застрявшую сеть, так и нырнул за борт, словив в затылок арбалетный болт. А Сова слышал и скрип вёсел, и щелчок тетивы и даже дыхание гребцов, но, разумеется, не видел выросшую над ним боевую насадскую ладью. А один из воинов, сидевших на носу, перегнулся через борт и взмахом изогнутого клинка снёс слепому рыбаку голову. Через мгновение старая лодка заскрипела и захрустела, подминаемая боевым судном… И только гребцы ладьи неслышно ругались, стряхивая с вёсел обрывки рыбацких сетей.

Несколько десятков больших плоскодонок зашуршали по песку. Из них выпрыгивали вооружённые люди. Молча, словно выполняя нудную и неприятную работу, они зарубили тех немногих, кто оказался на берегу, и двинулись в деревню. Через несколько минут она загорелась: пламя охватило селение сразу со всех сторон. Нападавшие знали своё дело. В живых не осталось ни одного мужчины, включая древних стариков, ни одного ребёнка. Только некоторые женщины перед смертью удостоились сомнительной чести быть изнасилованными, что, впрочем, не повлияло на конечный результат. К тому моменту, как туман развеялся, деревня догорала, всё мало-мальски ценное было свалено в кучу на берегу. А море, до самого горизонта, заполняли боевые ладьи. Будущее Минда представлялось довольно ясно…

— Ваше Величество, беда! — убелённый сединами советник ворвался к Великому Королю Миндскому, нарушая все нормы этикета.

Вельможи королевского совета недовольно загудели. Не то, чтобы их возмутило пренебрежение к правилам, просто большинство приближённых не любили старого полководца. Он-то заслужил своё место без интриг и коварства, и, по мнению многих, давно заслуживал отправки на покой. Искать военную угрозу для мирного Минда — не глупо ли? А старик давно выжил из ума, всё не может избавиться от последствий войны, которая, отгремела, смешно подумать — почти сорок лет назад!

Однако военному советнику было безразлично мнение этих бездельников. Его служба началась ещё при деде короля, под началом Мрачного Руйса тогда ещё молодой военачальник учился бить врага, он же стал военным наставником нынешнему правителю… К сожалению, мирные годы, так радующие обычных жителей королевства, расслабили повелителя. Военная наука отошла на дальний план: погрузневший король предпочитал тратить время на охоту, балы и молодых любовниц. Разумеется, при дворе стали главенствовать дворяне, которым такой стиль жизни повелителя был более чем по сердцу. А военный советник, если и не подвергся опале, то лишь потому, что где-то в глубине души Великого оставались крупицы уважения к отцу и деду.

— Беда, Величество, — повторил, старик, прорвавшись (кое-где — буквально) к трону. — На Минд напали!

На мгновение в тронном зале наступила тишина. Замолкли выражавшие недовольство, притихли возмущавшиеся крепостью локтей военного советника.

— Кто? — удивился Руйс.

— Насад…

Ещё одно мгновение тишины сменилось не просто смехом, а просто ржанием. Первый министр вполне мог позволить себе и не такое, недаром его юная сестра уже вторую неделю была завсегдатаем королевского алькова. Сразу же нашлись те, кто поспешил его поддержать, ведь высокая поддержка всегда может пригодиться. Вдоволь насмеявшись, вельможа вытер слёзы и, задыхаясь, проговорил:

— Браво, господин советник! А ещё говорят, что у военных нет чувства юмора! Да после вашего заявления королевского шута надо гнать взашей! Надо же так придумать — Насад напал на Минд! Ха-ха-ха!..