Единогласно инструменты взорвались с новой силой, а Блюм ухватил Мяту за руку, и они начали закручивать всех танцующих в хоровод. Альфред повторял строчки, которые стали припевом раз за разом. Все подхватили эти незатейливые слова, и они становились всё громче.

Хозяева трактира стучали по всему, что издавало звук, люди кружились в общем хороводе, а музыканты играли, не жалея сил. Казалось, даже само здание было радо пуститься в пляс!

Несмотря на свою уверенность, ЭрДжей бездарно играл. Он упорно бренчал по открытым струнам, иногда зажимая какую-то ноту на первой струне, но благо, в общей атмосфере этого не было слышно. Зато свистел он, как бог. Звонко, громко, с глубоким вибрато в голосе – он повторял ведущую партию дудки, только выше. Альфред поддерживал его своим прекрасный грудным баритоном.

Все присутствующие, совершенно не переговариваясь, закончили песню как единое целое, и стали громко хлопать себе и другим. То, что они только что сделали, было чем-то невероятным и по истине историческим. Незнакомцы со всех уголков, собравшиеся здесь сегодня, стали пульсирующим сердцем новой истории.

Дав всем минутку, чтобы отдышаться, ЭрДжей подал сигнал Тоду и тот быстро достал из-под барной стойки реквизит, приготовленный для их секретного плана.

– А теперь минуточку внимания! – громко заявил ЭрДжея со сцены. – Тод, Гейн, будьте так добры.

– А что происходит? – спросил Альфред, когда к нему подошел Тод и накинул на плечи белую простынь. Ткань была уже желтовата и кое-где на ней были пятна. Она никак не держалась на костлявых плечах Альфреда, и ему пришлось придерживать её руками.

– Как я уже сказал, здесь сегодня вершится история. Этот человек – врачеватель, или как все его зовут – Лекарь. Тот самый Лекарь, который спас жизни дочери Дюка и его жены.