Нам просто было хорошо вместе. Сначала мы были друзьями, потом стали любовниками, я называл Милу своей девушкой, говорил ей кучу приятных слов, но ни разу не говорил ей, что люблю её. И я не мог сам себе объяснить, почему всё сложилось именно так. Просто сложилось, и всё. И вот теперь после такого мимолётного Милиного признания в любви я немного растерялся.

А вот Мила, как мне показалось, даже не придала особого значения своим словам. Она просмеялась и продолжила рассказывать о подготовке к турниру, о том, как замечательно она тренировалась, какие заклятия выучила и как их отрабатывала.

Моя девушка была полностью увлечена своим рассказом, а вот я впервые серьёзно задумался о наших отношениях. При этом я так сильно ушёл в свои мысли, что полностью утерял нить разговора. Поняв, что в такой ситуации очень легко можно ляпнуть какую-нибудь глупость, я сказал Миле, что горжусь ей и попробовал перевести разговор на другую тему.

— Хочу найти на лето какую-нибудь работу, — сказал я, воспользовавшись небольшой паузой, пока Мила пила сок. — А то придётся нам всё лето питаться в столовой академии да гулять по паркам.

— Не вижу ничего страшного, чтобы гулять по паркам, — ответила девушка. — Важно не где проводишь время, а с кем. Но идея насчёт работы хорошая. Я тоже об этом думала. Просто так бездельничать три месяца неохота. Я слышала, в ректорате можно получить список вакансий для летних подработок. В основном там, конечно, предлагают стажировки для старшекурсников, но есть варианты и для таких, как мы.

— Надо будет зайти в ректорат, — согласился я.

Мы ещё немного поболтали о работе, прикинули, кем могли бы потрудиться, потом закончили обед и вышли на залитые майским солнцем улицы столицы. На душе было очень спокойно. Необычное признание Милы в любви ко мне я уже «переварил», а предстоящий турнир меня особо не пугал. После недельных занятий с сильным наставником я совсем не боялся соревнований. Наоборот, мне было интересно, что я смогу показать, и я ждал поединков с нетерпением.

Некоторое время мы ещё погуляли по городу, а потом поехали в общежитие. Глеб в субботу после обеда поехал домой, чтобы там, у родового источника, набраться дополнительных сил перед турниром, поэтому комната была полностью в нашем с Милой распоряжении. Так как мы не были вместе неделю, а ранний отбой накануне состязаний отменять было нельзя, то тратить чересчур много времени на прогулки не стоило.

Однако, несмотря на то, что мы запланировали ранний отбой, осуществить этот план по вполне объяснимым причинам нам не удалось. Впрочем, вскочив утром в понедельник по будильнику ровно в семь часов, мы были полностью готовы к состязаниям — эмоции нас переполняли.

В первый день турнира всех освободили от занятий — это была давняя традиция Кутузовской академии. В десять утра студенты, преподаватели, сотрудники академии и специально приглашённые гости собрались на арене. Все курсы расселись вперемешку, мы с Милой и Глебом забрались на самый верх и оттуда наблюдали за происходящим.

В помещении царила атмосфера праздника, и я, как никто другой, это ощущал. Эмоции переполняли участников турнира и зрителей, и уже через несколько минут я понял: надо ставить от всего этого защиту. Иначе к началу своего поединка я мог быть уже достаточно вымотанным в эмоциональном плане.

Наставник за неделю научил меня простейшим навыкам эмпата, в том числе и стандартной защите от фоновых эмоций — тех, что не были направлены непосредственно на меня. Я собрался мыслями, настроился на контакт с Силой и призвал её. Получилось не сразу, но когда я почувствовал её поддержку, то без особых проблем поставил ментальную защиту. Теперь чужие эмоции пролетали мимо меня. Сразу стало легче, потому что даже положительные эмоции, когда их чересчур много, вызывали сильный дискомфорт и мешали сконцентрироваться.

На арену вышла ректор в сопровождении нескольких преподавателей, представителей министерства образования и комитета по контролю за использованием магии. Анна Алексеевна подняла руку, приветствуя собравшихся, дождалась тишины и обратилась к присутствующим:

— Дорогие студенты академии! Уважаемые гости! Я приветствую вас на открытии нашего ежегодного весеннего турнира! Желаю всем удачи! Пусть турнир пройдёт без эксцессов и победят сильнейшие!

После Милютиной слова приветствия и пожелания сказали представители министерства и комитета, после чего вся эта группа под аплодисменты покинула арену, а вместо них вышел помощник ректора Пётр с молоденькой ассистенткой, видимо, старшекурсницей. Помощник ректора принёс с собой небольшой стол, на котором стояли барабан для проведения жеребьёвки и четыре коробки. Он дождался, пока наступит тишина, после чего торжественно объявил:

— Мы начинаем жеребьёвку среди девушек младших курсов! Я буду доставать попарно талоны с именами. Это и будут пары участниц. Поединки будут проводиться в той же последовательности, в какой будут озвучены пары. Турнирной сетки не предусмотрено. После каждого раунда среди победителей будет проведена очередная жеребьёвка. И так до финала.

Девушка взяла одну из коробок и высыпала из неё в барабан аккуратно свёрнутые бумажки с именами участников. Пётр несколько раз крутанул барабан, после чего принялся вытягивать бумажки и зачитывать написанные на них имена. Ассистентка сразу же вносила эти пары в планшет.

Мила оказалась в четвёртой паре, и ей досталась какая-то первокурсница, которая ужасно обрадовалась такому жребию. Мила тоже была довольна — она понимала, попади её студентка второго курса, шансов на победу почти бы не было, а так хоть маленькие, но имелись. Арина узнала свою пару в самом конце. Ей тоже досталась первокурсница. Зная уровень подготовки княжны Зотовой, можно было уже смело поздравлять её с выходом в следующий тур.

Когда в барабане не осталось ни одной бумажки, Пётр попросил ассистентку ещё раз зачитать пары, что та с радостью сделала. После этого девушка высыпала в барабан содержимое второй коробки, и началась жеребьёвка среди парней младших курсов. Мы с Глебом напряглись, надеясь, получить удобного соперника.

В барабане осталось не более четверти бумажек, но наши имена никак не называли. К своему удивлению, я обнаружил, что начал нервничать. Вроде бы и повода не было — я не боялся драться и был готов проиграть, но вся эта официальная напряжённая обстановка, как оказалось, подняла градус эмоционального напряжения. И вот наконец-то Пётр развернул очередную бумажку и объявил: