Я даже взял его за образец, решил, что в жизни я должен научиться делать хорошо хоть что-то. Долго не знал, что именно, но искал, пробовал, учился. Кое-чему научился и сейчас умею некоторые вещи делать хорошо. Правда, это редко востребовано. Но это очень важная жизненная установка.

Много позже в занятиях философией и методологией я понял другую, ещё более важную вещь:

Практика — это не поэзия и жонглирование, не отточенное умение.

Практика — это, когда нужно делать то, что нужно, а не только то, что умеешь.

Практика ставит задачи и проблемы здесь и сейчас и часто уникальные, такие, с которыми не сталкивался раньше и с которыми, может быть, не столкнёшься больше никогда.

В моей практике часто бывали ситуации, когда передо мной вставали задачи, которых я никогда не решал, и проблемы, с которыми никто никогда не имел дела.

Решая неизвестные мне задачи, я искал «жонглёра»: того, кто хорошо умел делать требуемое для решения задачи.

Ну а с проблемами приходилось справляться самому.

Я люблю «жонглёров», мастеров своего дела, с огромным почтением к ним отношусь.

Но они совершенно беспомощны там, где нужно делать то, чего они не умеют.

И я очень не люблю «жонглёров», которые жонглируют везде — даже там, где это совершенно бесполезно и неуместно, часто вредно.

В стране много хороших мастеров. Они отлично делают своё дело в стандартных ситуациях.

А мы живём в нестандартной стране.

И практика ставит перед нами проблемы, в которых отточенное мастерство жонглёров ничего не решает.

И всё же я их люблю. Без взаимности.

***

Откройте мне глаза на реальность!

Перескажу разговор, состоявшийся сегодня утром с политологом. Толковым, кстати, и рассудительным. Пересказ будет слегка утрированным, но точным.

Обсуждаем вероятность аншлюса и, естественно, моё открытое письмо.

Я упоминаю в беседе возражения одного известного человека, который начал с того, что назвал мою идею Учредительного собрания утопией.

Политолог, которому я это говорю, делает круглые глаза: