Я не стал напирать. Всё-таки, ещё минуту назад моя честность висела на волоске. До моего ухода мы больше не разговаривали. Конечно же, Герда вряд ли меня реабилитировала.

Но мне было плевать. Я открыл шкаф, отодвинул подальше форму и достал любимый костюм с белой, немного помятой рубашкой и тёмно-синим галстуком.

– Хочешь, поглажу тебе одежду? – спросила Герда, возникшая в дверном проёме с чашкой, из которой кофе должен был пить я.

– Нет, спасибо. Не думаю, что её кто-то будет разглядывать.

– Папа не любит неопрятность, – как бы невзначай бросила жена.

Я сжал зубы и ничего не ответил.

Ни к чему нам ещё одна ссора. Надел пальто, обмотался шарфом, чмокнул Герду в щёку и вышел из дому. До департамента можно было доехать на монорельсе всего за пару минут. Но я решил пройтись.

На улице почти совсем рассвело. Солнечные лучики разогнали тучи и отблёскивали от небоскрёбов и свежего снега. Ночью была буря, зато сейчас погода радовала. Второй день подряд, что было совсем не типично для февраля. Множество прохожих торопились на работу, несмотря на раннее время. Я шёл неспеша, времени было ещё много. По дороге зашёл в любую чайную.

Меня ждал сложный день. И, по правде говоря, на работу идти совсем не хотелось. В полвосьмого позвонил Макс.

– Ты скоро?

– Да, уже подхожу.

– Хорошо, встретимся на площади через двадцать минут.

И я, сделав последний глоток, направился в сторону Департамента. Напарник, как всегда, широко мне улыбнулся, затем хлопнул меня по плечу и спросил:

– Как дела у Чилитты?

Я скривил губы и бросил на него едкий взгляд. Макс хохотнул.

– Да ладно тебе. Герда вчера мне звонила. Вот я и догадался, где ты был.

– Что ты ей сказал? – испуганно спросил я.

– Ничего, – пожал плечами друг. – Не взял трубку, чтобы не расходиться в показаниях.

Я облегчённо выдохнул и поблагодарил:

– Спасибо. Герда и так с катушек слетела в последнее время.