Григорий Алексеевич Мальцев, глава Комово, некрупный мужик с рыжеватой бородкой клинышком, которую он отпустил явно для солидности, появлению Чужинова обрадовался.

– Давно не виделись, Чужак! – широко улыбался он, обнимая Глеба и хлопая по спине.

– Как дочь? – поинтересовался Чужинов, едва освободившись из далеко не медвежьих объятий.

– Спасибо, твоими молитвами.

Молитвы Чужинова были совершенно ни при чем. Помогли лекарства, которые он сумел раздобыть. Тогда у Глеба с Настей все было хорошо и они еще не расстались. И незадолго до возникшей у Мальцева проблемы сын их Саша тяжело заболел. Только сам Глеб и знает, что он испытал, видя, как малыш мечется в жару, а помочь им с Настей было некому. Саша выжил, возможно, как раз из-за молитвы, единственной, которую Чужинов знал и которую постоянно шептал про себя, хотя до этого никогда не считал себя хоть сколько-нибудь верующим человеком.

Через некоторое время Глеб оказался в Комово. У Мальцева случилась подобная ситуация, с той лишь разницей, что заболела дочь. Маленькая Наташа была не первым ребенком в семье, но единственным выжившим. И Глеб отправился за лекарствами. Пошел один, потому что нормального напарника подобрать не удалось, а связываться с кем попало – это создать себе еще большие проблемы, нежели отправиться в одиночку. Вернулся он не с пустыми руками, добытые им лекарства оказались не слишком просроченными и потому помогли. Чего уж, было трудно, и Чужинов несколько раз проклинал себя за то, что вообще ввязался в эту историю. Ведь никто его о помощи не просил, и никто ее от него не ждал. Впоследствии Мальцев клялся, что теперь он вечный должник, предлагал какие-то ценности, но Глеб только отнекивался. Правда, от автоматных патронов отказываться не стал: для такого короткого путешествия расход получился жуткий – за сотню штук.

Второй случай, когда он смог ему помочь, произошел не так давно – прошлой весной. Мальцев – отличный хозяйственник, и в его Комово жизнь налажена. По нынешним временам вообще можно сказать, что его обитатели как сыр в масле катаются. А Чужинову есть с чем сравнить: где только ему не пришлось побывать.

Пробудившись после зимней спячки, твари особенно активны, и их нападения на человеческие поселения учащаются. Прошлой весной не миновала участь сия и Комово, хотя обычно хищники сюда не наведывались. И получилось так, что им удалось прорваться внутрь периметра. Чужинов в это время как раз находился здесь. Нападение отбили, но без жертв не обошлось. И народ начал выражать свое недоверие Мальцеву, обвиняя его в случившейся беде.

Тогда-то и пришла к Глебу делегация: оставайся, мол, у нас главным, слезно все просим. Чужинов, естественно, отказался – не его это. Одно дело – оборону наладить и совсем другое – ежедневная рутина, без которой не обойтись. Ты один во всех лицах: и судья, и советчик, а иногда и палач. Или прибежит какая-нибудь дамочка с воплями, что мужик ее налево зачастил, а то и вовсе ушел, мол, прикажи ему назад вернуться – ты главный. Изменился у народа менталитет: многие считают – возможно, завтра подыхать, так зачем сегодня себе в удовольствиях отказывать? И иной раз позволяют себе то, что в прежней нормальной жизни и в голову бы не пришло.

Тогда он организовал сходку, на которой и объяснил, что не понимают они своего счастья, поскольку все познается в сравнении. И задержался на пару недель, чтобы прорыва больше не повторилось. А затем и человека в помощники Мальцеву прислал, именно по таким вопросам – Павла Костернюка.

Пашка, в прошлом кадровый военный, участник, орденоносец, а кисть руки потерял в похожей ситуации, когда Рустам, спасая Поликарпова, скинул с него тварь. Ну и захандрил после этого: не в его натуре за стенами укреплений отсиживаться, а с одной рукой в полях[5] делать нечего.

Как выяснилось, реакция Мальцева на прибытие Чужинова имела и другие причины.

– Глеб, как ты вовремя! – продолжал радоваться тот.

– А что случилось?

– Понимаешь, мы в Хмырники на выручку собрались. Твари на них напали, в осаде держат. Завтра с утра выступаем. Возглавишь? – с надеждой спросил он.

– Так вы уже в курсе?