Я прохожу на кухню и насыпаю корм Бобу.

— Ах ты мой Бобик, жри, жри, малыш. Проголодался? Никто тебя не покормит без папочки.

Достаю из холодильника ветчину, яйца и делаю себе яичницу. Больше есть нечего. В прихожей раздаётся звонок и собака уносится туда. Кого ещё принесло? Оттуда несётся шум, лай и щебетание. Дашка. Хотел бы я порадоваться её приходу.

— А папа дома? — слышу её голос.

Дома я, дома. Давай, присоединяйся к гарпиям, клюющим мою печень.

— Па-ап! Привет! Ты поговорил?

— О чём?

— Ну ты что, забыл? Да, ладно, знаю я твои приколы. Разыгрываешь меня?

Нет, не разыгрываю. Надо было поговорить с начальником, чтобы он мне выписал премию и ещё занять у него баблишка, чтобы моя девятнадцатилетняя дочь смогла поехать в Шерегеш со своей тусовкой богатых мажоров. А если она не поедет, то какой-то там хрен с горы ждать её не станет и трахнет другую девку, а не мою дочь. А это пипец как хреново. Ну это так, в двух словах. Драма всей жизни.

— Даш, у меня неприятности. Мне не то что премию, как бы вообще не уволили, понимаешь?

— Пап, ну ты что, правда что ли? Я же тебе всё объяснила, а ты… Нет, ты действительно не понимаешь? У меня же всё серьёзно.

— Даша, ты меня слышишь вообще?

— Блин, для Жанночки своей тебе ничего не жалко, а дочери родной поездку зажал!

— Что?!

— Да то! Думаешь, я не знаю про шашни твои? У меня Ирка с ней в одном подъезде живёт. Сто раз тебя видела. Город-то маленький. Пап, давай так, ты мне оплатишь поездку, а я маме ничего не скажу, так и быть.

— Чего ты маме не скажешь? — заходит на кухню жена. — Ну-ка говори быстро!

— Так, ладно. Вы тут пообщайтесь, а я пойду собаку выведу.

Я встаю из-за стола, так и не притронувшись к яичнице. Ничего, съем на улице что-нибудь.

— Ну пап! Ну пожалуйста!

— Бобби, гулять!