По палате шла сестра-брюнетка. Даже не шла, а почти что летела. Вначале ему показалось, что она направляется к нему, но потом взгляд его сфокусировался, привык к бледно-серому свету изношенных фотонических обоев, и он понял, что ошибся. Медсестра была уже у койки, где с молодецким посвистом храпел Сержант.

В руке медсестры был шприц. Почему укол, почему сейчас? Что там с Сержантом могло стрястись?

Движения брюнетки были легки и точны, как у потомственного вампира, нацелившегося на кровеносный сосуд потомственной жертвы.

Но тут одеяло пациента откинулось и на медсестру посмотрело дуло здоровенного армейского пистолета сорок четвертого калибра.

– Здравствуй, детка. – Сержант послал воздушный поцелуй. – Может быть, займемся любовью за шкафчиком? Ты Камасутру читала? Позу вешалки знаешь?

– Ой, – тихонько пискнула брюнетка. Валькирии и демоницы так не пищат.

– И как ты думаешь, где я прятал своего «стечкина»? Все правильно, мое судно – моя крепость. Я еще не мочусь и не какаюсь под себя, как некоторые свободолюбцы. По этому поводу пророк абсолютно правильно сказал: «Поистине больше всего наказаний в могиле будет от мочи».

Сержант полностью отбросил одеяло и сел на койке. На нем были бутсы, штаны и майка. Он оглянулся и заткнул пистолет за ремень.

– Грамматиков, сдается мне, что ты не спишь, поэтому вставай и во всем слушайся меня... А ты, киска, положи свой шприц вот сюда. И учти, хороший сержант не уступает хорошему демону по скорости реакции.

Девушка положила шприц на столик рядом с койкой, не отрывая взгляда от рукоятки пистолета, заткнутого за пояс Сержанта.

– Теперь разворачивайся. – Сержант встал с койки, подхватил шприц и шлепнул послушно повернувшуюся медсестру пониже спины. А затем сделал ей укол прямо через ткань.

– Надо отметить, господа, что при такой худобе у нее весьма спелая попка. Как персик, я бы сказал. Ну, красотка, давай танцуй вперед, в ритме вальса, раз-два-три.

– Вы не имеете права, – поднялся с койки и заторопился следом Грамматиков.

Произошло. Включился страшный озлобленный маньяк, военный преступник-психопат, который до поры до времени дремал в мозгу Сержанта. Сейчас больной начнет колбасить, а потом убивать и ловить кайф от этого.

– Значит, ты собрался следить за нарушениями прав вот этого полудемона-получеловека, – буркнул Сержант. – А я тебя, между прочим, за дисциплинированного соратника держу. Так что изволь исполнять приказы. Больничную чип-карту не забудь захватить. И туалетную бумагу.

Около выхода из палаты стоял здоровенный небритый медбрат породы шкаф. «Вот сейчас-то все и закончится для Сержанта», – подумал Грамматиков, и приятное ожидание повеяло как свежий ветерок. Но потом... все произошло быстро и, наверное, для Сержанта даже весело.

Он, используя Грамматикова как опору, ударил медбрата два раза, ногой, в челюсть. А потом еще был третий удар – рукояткой пистолета по затылку.

– Третий удар – контрольный, для надежности. А теперь затащи этого коллаборациониста в туалет, – велел Сержант Грамматикову. – Только не лишай его там невинности.

И хотя пол был гладок и как будто годился для волочения большого тела, эта процедура заставила Грамматикова облиться потом.

А затем он поплелся за Сержантом и медсестрой по коридору и ощущение беспомощности заставляло его вибрировать. Орать «рятуйте, люди добры» – не по-мужски как-то, да и Сержант может психануть и открыть пальбу...