Мужчине вел меня не через общий зал, полный народу, а вдоль длинного пустого коридора к черному выходу. Его движения были быстрыми и агрессивными, я едва за ним поспевала. Пальцы до боли сжимали кисть. Еще до момента выхода на улицу я почти пришла в себя, будто от шока. А когда на мокрую голову роем посыпался снег, почти полностью опустило.
«Рендж Ровер» был припаркован у огромного фонаря, снежинки красиво летали над авто. Можно было бы назвать эту обстановку романтичной, если бы не аура раздражение вокруг Вити.
— Стоишь? — сквозь зубы поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. Я кратко кивнула, втягивая непрошенные слезы. Тогда мужчина потянулся к ключам. Они выпали из рук в снег, и когда Витя поднял их с пола, то зашипел от раздражения.
— Он мой друг, — дрожа, прошептала я, с болью в голосе добавив: — Был мой друг… И Артем был последний человек, от которого я бы ожидала подобное.
— Ты целый день не отвечал на мои звонки и сообщения, а потом позвонил, чтобы устроить очередной приступ ревность – вот, как это выглядело. Мог бы объяснить, ПОЧЕМУ я должна оттуда уйти! — шмыгнув носом, я попыталась избавиться от истерических ноток в голосе – не вышло. Голова была насквозь мокрая, но холод бодрил и мешал наркотическому опьянению.
Витя замолчал, тяжело дыша. Я чувствовала, что он смотрит на меня, но не могла найти в себе силы ответить на этот взгляд. Знала, что не выдержу и расплачусь окончательно.
— Дура ты, Аль. Ду-ра. — с чувством отчеканил он, а затем отвернулся сам к машине, опираясь об нее руками. Витя был словно на шарнирах. — По-хорошему, мне бы тебя сейчас отвезти в больничку и все, до свидания. Хватит с меня этого детского сада.
— И что тебе мешаешь? — и все равно голос предательски дрогнул, как бы я не старалась выглядеть равнодушной. Окончательно осип. — Если что, ты мне ничего не должен. И я правда благодарна тебе за все. Особенно, за сегодня. Ты же буквально спас меня там… Еще минута, и я бы просто сознание в духоте потеряла…
— Не могу, — громко и раздраженно перебил меня мужчина, припечатав меня к месту пронзительным взглядом, — потому что люблю.
Я уставилась на него в оба глаза, забывая, как дышать. Кто-то словно выбил из груди весь кислород, колени подкосились. Это стало еще одним эмоциональным потрясением, не хуже наркотика. Нет, в миллиарды раз сильнее. Будто планета замерла.
— И я люблю тебя, Витюш, — рвано вырвалось с губ, когда легкие сперло от недостатка кислорода и я поняла, что молчание затянулось. — Прости меня, ладно? Я же не знала, что так получится…
Он глухо выдохнул, проведя ладонью по лицу, а затем в один шаг преодолел разделяющее нас расстояние.
— И ты меня прости, котенок. Не надо было так на тебя давить… Ты у меня такая красивая. Ничего не могу поделать со своей ревностью… — его голос был таким мягким, нежным, обволакивающим, как шелк… По телу разлетались мурашки, бодрящие разум и размягчающие тело… Мужчина хотел сказать что-то еще, но я накрыла его губы своими, не в силах преодолеть это странное, граничащее с безумием желание попробовать на вкус своего мужчину.
Это был дикий поцелуй, лишающий разума. Его язык жадно трахал меня, возмещая все потерянное время. Грубо, дико, беря свое. Вырывая из меня все новый и новый стон. С каждым мгновением возбуждение становилось все сильнее и сильнее, пока не перешло экстренную красную отметку «сос».
— Ооо, — Витя отодвинул меня от себя за подбородок и странно всмотрелся в мои зрачки, — Котенок, тебе надо на промывание. Иначе ты будешь на людей бросаться. — он задумчиво хмыкнул: — Так и вижу заголовки: «Особо опасная девушка насилует прохожих направо и налево»!
— Во-первых, не каких-то там прохожих. А кого-то очень конкретного, — я осмотрела своего мужчину, как свежий стейк и он нервно втянул кислород, сжимая мои ягодицы под пальто. — Во-вторых, промывание – это же чистой воды экзекуция. — игриво поддев нос мужчины своим, я мягком прошлась по его губам языком, в надежде затуманить мозг. — Может домой, а, Витечка? Пожалуйста, пожалуйста! Видишь, я вполне себе стою на ногах. Ничего сверх, к счастью, не произошло…
— По-хорошему, промыть бы все-таки желудок и прокапаться, зай, — сдаваясь, запричитал он.
— Завтра прокапаюсь, как штык! Вот честно-честно. — отдала ему честь, а, я затем снова протяжно поцеловала, вложив в свои движения всю страсть. Нагнулась к уху, хрипло отчеканив: — Или ты хочешь с доктором моим энтузиазмом поделиться, мм?
— Ну, уж нет. — отрезал он, с трудом отшагивая назад и быстро отрывая пассажирскую дверь. — Быстрей давай. Голова ведь вся мокрая!
Как только в салоне Витя включил печку, я поняла, что поплыла. Сперва стянула шапку, затем его пальто, а после и свой пуховик. Но ничего не помогало, потому что жар был совершенно другого рода. Настолько сильное возбуждение, что, когда Витя просто положил руку мне на коленку, я просто застонала в голос.