Олеся стояла возле раковины, умывала лицо. Наши взгляды встретились в зеркале. Мы неотрывно смотрели друг на друга. Никто не хотел уступать другому.

— Вон пошли, — холодным спокойным голосом сказал я другим девушкам.

— Мужчина. Это женский туалет.

— Вон! — повторил я, продолжая сверлить взглядом Олесю. Она вызывающе приподняла подбородок, вытирая шею бумажным полотенцем. Смяла его в ком, а на лице было написано, что она тоже самое сделала бы со мной. Лишь однажды её хладнокровие дало трещину, когда я закрыл дверь на замок. Походкой хищника перед прыжком на жертву шел к ней, а перед глазами как она улыбается тому мудаку.

— Всё, Леся. Наигрались. Готовься к расплате.

— Да сейчас! Развернулся и вышел отсюда! Сейчас же!

В несколько шагов преодолел расстояние между нами и схватил ее за щеки двумя пальцам, заставляя смотреть на меня.

— Малыш, а ты не охуела? Какого черта ты позволяешь трогать себя кому-то кроме меня? И как часто? Может и на работе этому Богдану позволяешь? — звонкая пощёчина оглушила, даже голова в сторону двинулась. И почему именно мне досталась пощёчина, а не тому уроду?

Это была последняя капля моего терпения. Кто эта фурия и стерва? Верните мне мою скромную девочку.

— Клянусь, ты пожалеешь!

— Я уже жалею, что вышла за тебя! Думаешь подарил мне цацки и я забуду как ты спал с моей подругой? До свадьбы, после. На вот! — сорвала с шеи кулон и кинула в меня. — Подари его этой сучке. Машка усытся от радости! Ещё раз тебе отсосет.

— Блять! Достала! Я же объяснял!

— Ты довел до этого. Ты мог предположить что так будет! Зачем ты тогда брал её с нами? Я об этом не просила. Просто спросила из вежливости к Маше. Ты мог сказать отцу нет, или выгнать её. Ты опытный. Ты знал, что эта сучка течет при одном твоём виде. Но ничего не сделал! А все почему? Потому что хотел, чтобы у тебя под боком была знакомая дырка!

— Ты права. Мы всегда знаем, когда нас хотят. И вот сейчас, — наклонился к ней, провел носом по нежной коже, — я чувствую твой запах. Твои маленькие трусики такие мокрые. Ты так хочешь, чтобы я тебя взял, но не позволяет гордость. А знаешь что? Я вытрахаю из тебя всю дурь. Я хотел, горячей ночи, но очевидно, что ты ко мне не поедешь. Так что извини, — завернул её руки назад. Пальчики подцепили тонкие бретельки.

— Что ты делаешь? — хрипло прошептала она. Олеся вся трясётся, но не от страха. А от того, что ей завладело то же возбуждение что и мной.

— А разве не ясно? Я хочу тебя трахнуть. Прямо здесь. А ты будешь так громко кончать, что тебя услышат даже на той стороне клуба.

— Хрен тебе!

— Да? Посмотрим, — платье слетает до локтей, дальше не позволяют завёрнутые назад руки. Я медленно обвожу остро торчащий сосок, смотрю в фиолетовые омуты. Зрачок Олеси расширяется.

— Не смей! Я тебя… — прикусываю сосок, продолжая смотреть на не. — Ах! Скотина не смей! — она прогибается в спине, сжимая бедра сильнее. Её возбуждения так много, что если я засуну палец. То утону. Спускаю трусики до щиколоток. — Глеб, пожалуйста, — шепчет она как в бреду. — Не надо.

— Не убедила. Твое «нет» звучит как «да», — обвожу клитор, пальцами, она разводит ноги шире, я посасываю сосок, а внутри все клокочет от желания. Как я долго этого ждал, как хотел. Как соскучился по груди моей девочки.