На миг мне становится стыдно, что его пальцы буквально утопают в моей влаге. И он, будто в очередной раз желая показать, как я на него реагирую, бьёт меня по промежности, и в полутёмном помещении раздаётся характерный звук. Мои щёки покрываются румянцем смущения.
Но Руслан сминает все мои сомнения и стыд, когда демонстративно слизывает мои соки со своих пальцев и при этом выглядит как довольный чеширский кот.
– Такая же сладкая, как и острая на язычок, – хмыкает он и возвращает руку в мои трусики.
Надавливает пальцем на чувствительный клитор, и у меня темнеет перед глазами от взрывных ощущений. Свисающие ноги начинают дрожать, руки не держат, и я начинаю откидываться назад, но Руслан тут же обхватывает мою талию, приближает к себе и накрывает мои губы своими, продолжая ласкать мою промежность.
Я, словно горячий воск в его руках, плавлюсь всё больше, пока он делает что-то невероятное, неведомое мной раньше. Тело натягивается, словно тетива, а первые отголоски оргазма поднимаются волнами, грозясь утопить меня в собственных эмоциях.
– Руслан? – голос мамы раздаётся как гром среди ясного неба.
Глава 31
Лера
В коридоре загорается свет, а шаги становятся всё ближе. Внутри всё холодеет, будто меня окатили ледяной водой, от испуга все конечности немеют. Но Руслан берёт ситуацию в свои руки. Схватив меня за талию, снимает со столешницы и ставит на пол, подальше от осколков разбившейся бутылки. Судорожно, но с какой-то заботой, поправляет на мне халат, прикрывая мою вывалившуюся из разорванного топа грудь.
– Руслан? – раздаётся совсем близко голос мамы, и в кухне загорается свет. – Что происходит? – спрашивает она и смотрит то на меня, то на своего жениха.
Господи, как стыдно! Я только что чуть не сотворила огромную глупость. Где были мои мозги?
Да ясно где – там, где сейчас невероятно влажно и больно от того, что не получила разрядку.
Пока я стою и трясусь, словно лист на ветру, забыв, как говорить и не понимая, что вообще можно сказать в этом случае, Руслан ведёт себя максимально невозмутимо:
– Кому-то приспичило прогуляться по дому посреди ночи, – небрежно бросает он и смотрит на меня холодным и чужим взглядом, даже близко не похожим на тот, которым он смотрел на меня минуту назад.
– Валерия? – вопросительно смотрит на меня мама.
А я молчу, в горле сухо от волнения, а в голове и вовсе белый шум.
– Бутылку с молоком разбила, – отвечает за меня Руслан и делает шаг вперёд. – Пошли, – говорит ей, приобнимая за талию. – Прибери здесь, – выплёвывает перед тем, как выйти из кухни.
Этот момент, словно тяжёлый удар в солнечное сплетение. Минуту назад лазил в моих трусах, а теперь обнимает маму и уводит её в их общую спальню, а ко мне обращается как к прислуге. Они сейчас лягут в одну постель, обнимутся, поцелуются и уснут. Если уснут, конечно, и Руслан не решит спустить пар, ведь я почувствовала, насколько он был возбуждён.
Какая же ты дура, Лера! Просто высший уровень идиотизма! Если бы был конкурс по бесхребетности, ты бы точно заняла первое место. Вот так себя вести – раздвинуть ноги перед мужчиной вдвое старше, да к тому же будущим отчимом – слов нет, одни маты.
Опускаюсь на корточки и начинаю собирать осколки, чувствуя, как по щеке стекает одинокая слеза. Дрожащими пальцами убираю всё и вытираю лужу, уже с трудом различая что-то из-за пелены слёз на глазах.