Джошуа смотрел на нее, раскрыв рот.

– И твой брат поверил в эту чушь, если использовать твое любимое слово?

Гвин кивнула.

– И именно тогда он и решил, что мне нужен телохранитель. – Она сплела пальцы, держа руки у живота, и слабо улыбнулась. – Я думаю, что он чувствовал себя… очень виноватым за то, что десять лет назад выгнал Лайонела вон, и поэтому не стал тщательно разбираться с тем, говорю я правду или нет.

Джошуа опять разозлился.

– Это означает, что вы оба – и ты, и твой брат – врали мне, когда говорили о том, зачем меня нанимаете. Если бы хотя бы один из вас сказал мне правду…

– Я не сказала тебе о шантаже, потому что ты отправился бы прямо к Торну. Ведь, в конце концов, тебе платит он. – Гвин вздернула подбородок. – А Торн не сказал тебе правду, потому что не доверяет никому, даже мне. Торн решил, что лучше сосредоточить внимание на той версии, в которую поверил сам, – что Лайонел пытался меня похитить.

– А после того, как мы приехали в Лондон? Если бы ты тогда рассказала нам про шантаж…

– То вы оба узнали бы, что я… та самая, как сказал Лайонел. – Гвин расправила плечи. – Шлюха.

Джошуа фыркнул:

– Ни один из нас не посчитал бы тебя шлюхой.

– Нет? Поверь мне: иногда Торн бывает излишне щепетилен и ведет себя по-ханжески. Да и ты не кажешься мне… человеком, который одобряет любодеяние.

До Джошуа начинало доходить, что лежит в корне всего этого. Мэлет, этот сообразительный сукин сын, нашел то единственное, чего Гвин боялась больше всего на свете, то, что заставляло ее молчать. У самого Джошуа были порваны связки и мышцы в ноге, и она болела даже пять лет спустя после ранения. А рана Гвин была спрятана в глубине души, и никто, кроме Мэлета, ее не видел. А что еще хуже, этот ублюдок точно знал, на что давить, чтобы принести ей боль.

– Ты боишься узнать, что твой брат может подумать о тебе и Мэлете. – Джошуа подошел ближе, сердце судорожно билось у него в груди, и эти удары отдавались у него в ушах. Он был на грани того, чтобы по-настоящему понять Гвин. – Ты боишься узнать, что думаю я. Именно поэтому ты и выбрала такую стратегию: никому не говорить правду. И отвергать меня до того, как я предложу тебе выйти за меня замуж. Именно потому ты и придумала всю ту чушь про то, что я заслуживаю совсем другую жену.

– Ты на самом деле заслуживаешь.

– Я не знаю, что я заслуживаю. Но я знаю, что я хочу. – Джошуа неотрывно смотрел на ее красивое лицо. – И я не так глуп, чтобы руководствоваться тем, что сказал Мэлет. Он что угодно мог говорить! Мое мнение о тебе сложилось задолго до того, как он появился в нашей жизни, и основывается оно на том, свидетелем чего я стал сам – я видел тебя, твою семью, я слышал о тебе и твоей семье от Беатрис. Я обращал внимание на все детали, в особенности касающиеся тебя.

На мгновение у нее округлились глаза, а черты лица смягчились.

– Правда? Мне казалось, что по большей части ты просто не обращал на меня внимания.

– С этим я соглашусь. Это была моя попытка самосохранения. Я сразу же смог понять, насколько ты опасна.

– Я?! Я не опасна.