Тем вечером, набегавшись и наевшись конфет, я не могла уснуть. Лежала и думала, не пойти ли к ним и пустят ли меня с ними посидеть, когда что-то в доносившихся голосах прервало мои размышления.
Мэтти говорил по обыкновению спокойно, а мама, казалось, нагнетает обстановку. Раздражаясь, Мэтти становился очень тихим, включал все свое самообладание. Как родитель обращается к своему несмышленому чаду, говорил терпеливо и сдержанно. Изо всех сил старался не вспылить.
Я никуда не пошла и осталась подслушивать, злясь на маму, что целого дня ей было мало и она продолжает наезжать на Мэтти. Неудивительно, что он нас уже видеть не хочет, подумала я и вспомнила об отце. Где он сейчас? Почему ушел? Непонятно…
– Ты прекрасно знаешь мое отношение к браку, – объяснял Мэтти.
– Мне уже тридцать, мама совсем меня замучила, я хочу показать ей…
– Я думал, что встречаюсь с тобой, а не с твоей мамой.
– Ты же меня любишь?
– Конечно, люблю. Разве я это еще не доказал?
– Тогда в чем проблема? Ты понятия не имеешь, каково мне. Что думают люди?
– Так это из-за людей нужно жениться? Из-за того, что они думают? Ты меня удивляешь, Амелия-Роуз.
Амелия-Роуз? Раньше он ее так не называл.
Мне было слышно, как Мэтти прошел к выходу, как щелкнул замок. Он не кричал, не хлопал дверями. Просто ушел.
Тогда мама бросила чем-то об стену. Разрыдалась. И с грохотом захлопнула дверь своей спальни.
Глава 12
Мы гуляем по Парламент-Хилл. Не знаю, почему я так и не смогла уехать из этого района. Чувство вины преследует меня, как привидение, не находящее упокоения.
– Что мы наделали, Софи? – спрашивает мама, в ее бездонных глазах стоят слезы. – Все эти женщины… бедная малышка…
– Мы не могли знать. Он всех обманул.
– Разве? Или он таким не был?
Каждый раз одно и то же. Все разговоры о том, что нам следовало сделать, как мы не распознали, что живем с чудовищем, заканчиваются одинаково: был ли он и вправду монстром? Действительно ли он серийный убийца, на чьих руках кровь всех этих жертв, или за решетку отправили невиновного? Неожиданная развязка, змеиный укус…
Если он ни в чем не виноват, значит, виновна я. Как стыдно! Современный Иуда. Ничего хорошего.