Лера

Утром просыпаюсь поздно. Андрей уже давно встал и с мальчишками в бассейне возится, визг радости мальчишек даже в доме слышен. Потягиваюсь в кровати, принимаю душ. Полотенцем вытираюсь и на своё отражение смотрю. Такой живот у меня с Мироном был перед родами. С Андреем до таких размеров мы не выросли. А здесь ещё два месяца ходить. Врач говорит, что плод крупный, но всё идёт по плану. Беременность третья, возраст молодой. Всё должно быть хорошо. Я тоже в этом не сомневаюсь. Я набрасываю халатик и подхожу к столику будуарному, сажусь на пуфик и в зеркало заглядываю.

Смотрю на своё отражение. Хороша… Беременность на моей коже не отразилась.

В голове мысль надоедливая зудит. Вот уже семь лет вспоминаю рождение старшего сына. До сих пор Димке это простить не могу. Даже время обиду не заглушило.

Димка в командировку тогда уехал за пару дней до рождения Андрея. Уехал, а мог бы и не ехать. Начальство знало, что жена родить должна и не настаивало, он добровольно напросился. «Она сама справится». Как мне тогда тревожно было. Схватки вечером начались. Мужу звоню, страха своими с ним делюсь, а он равнодушно отвечает, что через это все женщины нормальные проходят. И я не особенная, рожу, и трубку бросает. Вызываю скорую, в больницу еду. Всех мужья провожают, а я одна. На меня, как на брошенку, тогда все смотрели. Мне было так обидно, от этого и боль сильнее казалась. Почти сутки мучилась. Потом, лежа в палате, девчонки мужьям звонят, рассказывают про деток, про своё самочувствие, а мой мои звонки сбрасывает. Только родители мне и звонили, только с ними разговаривала. Дима из командировки приехал перед самой моей выпиской из роддома. И снова обида вспыхивает несмотря на годы прошедшие.

За мысли грустные получаю пинок под ребра. Моей крохе не нравится мамино настроение. Щекочу пяточку-бугорок на животе выступающую.

— Я больше не буду, малышка. Сейчас к папе пойдём. Он нас поцелует.

Привожу себя в порядок, одеваю сарафанчик и спускаюсь вниз. На кухне Клавдия хлопочет. Она меня теперь вообще ни до чего не допускает. Можно только с детьми гулять и, если очень настаиваю, то разрешает пыль на подоконнике вытереть.

Эта женщина с тяжёлой судьбой. У неё муж и сын военными были. Оба погибли. Один в Афгане, другой в Чечне. Родственников у неё нет. Сестра умерла, есть только племянница, но та тётку не жалует. Клавдия ещё с мамой Андрея дружила. Когда Андрей Клавдии предложил работу, она сразу согласилась. Теперь она нас своей семьёй считает. Андрея, как сына, любит.

— Доброе утро, Валерия Александровна, — никак не могу приучить её меня по имени называть. — Завтрак готов. Ваши мужчины в бассейне. Ну и красоту Андрей Викторович построил…

— Да, Клавдия, мне тоже очень понравилось. Вчера даже слова сказать от восторга не могла. Сейчас схожу за ними и на завтрак приведу.

Выхожу из дома и направляюсь к бассейну, откуда раздаётся визг мальчишек и плеск воды слышен. Нахожу там не только моих мужчин, но и генерала с сыном.

— Лера, Вы очаровательны! — восхищается Григорий. — Век бы любовался беременными женщинами. Есть в этом что-то!.. благородное.

Сыновья ко мне подбегают, к животу щёчками мокрыми прижимаются. Кроха юлить внутри начинает, пяточки свои демонстрировать, с братиками здороваться. Я ойкаю от её сильных и энергичных движений.

— Буяните? — спрашивает Андрей, ко мне подходит и живот целует, потом со спины встаёт и руки под живот подкладывает, слегка его приподнимает.