– Может, вы не поняли своих чувств?

Рон не ответил. Мартин взглянул на часы.

– Сон вывел вас из равновесия, господин Митчелл, и это может плохо сказаться на сеансе. Жду вас завтра. Утром.

– Сегодня, – интонация Рона неприятно кольнула Мартина. – Я должен успеть. Сегодня, доктор.

– Господин Митчелл. Я не могу допустить ошибки. Это одинаково опасно как для вас, так и для меня.

– Значит, мы оба должны успеть.

Их немигающие глаза уперлись друг в друга. Бездонные черные Мартина и пронизывающие светлые Рона, но это был не поединок, а разговор двоих, умеющих понимать друг друга без слов.

– Когда я вернусь, вы должны быть в полном душевном равновесии. – Мартин подошел к полке с дисками. – Здесь есть все – вода, море, деревья, цветы, водоросли. Выберете то, что поможет вам выйти из сегодняшнего дня.

– У меня есть свое средство.

– Что это?

– Небо.

– Небо? Почему?

– Оно безлюдно.

– Понимаю.

Мартин не лукавил. Он действительно понимал Рона, тонко чувствуя его истерзанную душу, стремящуюся к покою, которого не было для нее на земле.

– Я вернусь через два часа.

– Я буду готов.

Не менее минуты Рон смотрел на закрывшуюся за Мартином дверь, затем подошел к окну. Глубокая синь властно потянула душу, наполняя ее холодным покоем, вытесняющим все преходящие чувства. Небо неистово манило Рона холодной безучастностью к земным страстям. Происходящее на земной плоти не касалось царственного свода – высокого, недосягаемого, непознаваемого, незримо уходящего в глубины космоса…

Напитав душу холодной тишиной, Рон сел в кресло. Веки опустились на уставшие глаза. Течение времени ощутимо обтекало лицо, струилось по телу, унося Рона то ли в будущее, то ли в прошлое…