Лежанвье в свою очередь подал знак Бенуа, тот деликатно удалился, посматривая на свои никелевые часы-луковицу.

— Кто же это, по-вашему?

— Не спрашивайте у меня, папаша! Вот уже несколько месяцев, как я задаю себе этот вопрос снова и снова! Двадцать четыре часа из двадцати четырех, когда я хожу взад и вперед от окна к двери, когда я сплю, но я никогда не сплю подолгу… Хотите, чтобы я вам сказал? Все перепуталось с самого начала! Потому что, застав вас на месте убийства, я подумал, что это вы. Потому что, зная мое дурное прошлое, вы подумали, что это я… Предположим, что мы оба ошибались, что мы слепо попались в двойную западню…

— Прошу прощения, — вмешался Бенуа. — На этот раз пора.

— Да, да, — согласился Лежанвье.

Он словно получил неожиданно удар между глаз, он как ослеп, не видел больше ничего…

Двойная западня…

Он даже не услышал, как Лазар крикнул ему: «Чао!», прежде чем исчезнуть вслед за Бенуа.

Лазар все еще не знал, что его казнят в пятницу на заре, он еще хорохорился в последний раз.

«Предположим, что мы оба ошибались…»

Лежанвье понадобилось много времени, чтобы добраться до выхода. Ему не хватало воздуха.

Лазар, оудучи женат, не имел никакого резона убивать Диану, если он не собирался жениться на Жоэль.

Может быть, в конечном счете, справедливость не будет наконец-то восстановлена и пять утра в пятницу?

Может быть, Лазар заплатит за кого-то другого?

Лежанвье пожал плечами, вспоминая то время, когда листал красную тетрадь, выискивая там рецепт идеального убийства.

Будь что будет, в любом случае это лишь справедливая несправедливость, слишком надолго откладываемая расплата.

Теперь он надеялся, не слишком веря.

Обвиняемый. — Я не убивал Габи Конти! Я лишь заявил об этом — после суда — чтобы обмануть мэтра и сорвать куш.

Это звучало фальшиво.

Но что, если такова правда?